"Павел Иванович Мельников-Печерский. Аввакум Петрович (Биографическая заметка) " - читать интересную книгу автора

сели, а Аввакум лег у дверей, говоря: "вы посидите, а я полежу". Все
засмеялись; русские говорили: "дурак Аввакум и патриархов не почитает". -
"Мы юроди Христа ради", - отвечал он. Тем увещанье и кончилось. И записано в
деянии соборном: "паки увещен бе ко обращению, но тщетен труд и ждание бяше
тем же градским судом на заточение послан в острог Пустозерский". Сообщников
его в это время казнили; казнь грозила и Аввакуму; но, по ходатайству
царицы, она была заменена ссылкою в Пустозерск. Ему даже не вырезали языка,
как Лазарю и Епифанию, с которыми он и Никифор, протопоп симбирский, был
сослан в Пустозерск. Но в застенке московском он получил 70 ударов кнутом. В
конце 1667 г. Аввакум с женой был привезен в Пустозерск и посажен в земляную
тюрьму, так же, как и Лазарь, Епифаний и Никифор. Но и сидя в этой тюрьме он
продолжал так же, как начал, - писал письма в Москву и в другие места, писал
даже послание к царю. Четырнадцать лет просидел он в Пустозерске. Наконец
дерзкое письмо его к царю Федору Алексеевичу решило участь Аввакума и его
товарищей. Письмо это он начинает скромно и смиренно: "Благого и преблагого
и всеблагого Бога нашего благодатному устроению блаженному, и преблаженному
и всеблаженному государю нашему, свету светику, русскому царю и великому
князю Феодору Алексеевичу - не смею нарещися богомолец твой, но яко некий
изверг и непричастен, ногам твоим издалека вопию, яко мытарь: милостив буди,
Господи! Подстилаю главу и весь орган тела моего со гласом: милостив буди
мне, Господи!" Но потом, когда начинает говорить о патриархах и архиереях,
забывает тон письма, много напоминающего известное послание Даниила
Заточника, и так говорит: "А что, государь царь? Как бы ты мне дал волю, я
бы их, что Илья пророк, всех перепластал в один день, не осквернил бы тем
рук, а освятил бы, чаю". И затем, понося память царя Алексея Михайловича,
ругая патриарха Иоакима, называет себя протопопом, хотя уже и был лишен
этого сана, и посылает царю благословение. В других письмах из Пустозерска,
особенно к какому-то Симеону, он еще более дозволял себе. Патриарх Иоаким
стал настоятельно требовать казни расколоучителей, из далекого Пустозерска
поддерживавших и распространявших раскол повсюду. Было повелено: "за великия
на царский дом хулы сожечь их". Это было исполнено в Пустозерске 1-го апреля
1681 г. На площади построили сруб из дров, на котором сгорели Аввакум,
Лазарь, Епифаний и Никифор. Аввакум предвидел казнь и заблаговременно
распорядился имуществом и роздал книги. На казнь собрался народ и снял
шапки... Дрова подожгли - замолчали все; Аввакум народу говорить начал и
крест сложил двуперстный: "вот будете этим крестом молиться - вовек не
погибнете, а оставите его - городок ваш погибнет, песком занесет; а погибнет
городок, настанет и свету конец!.." Огонь охватил казнимых, и один из них
закричал; Аввакум наклонился к нему и стал увещевать... Так и сгорели. В
Пустозерске за лесом есть площадка; там крест стоит и зовется Аввакумовым.
Раскольники считают Аввакума мучеником и имеют иконы его. Судя по этим
иконам, Аввакум был высокого роста, широк в плечах, с длинной седой бородой,
кудрявыми седыми волосами, имел большие глаза, прямой, тонкий нос, лицо
сухощавое. Лазаря и Епифания раскольники признают также святыми, но Никифора
не признают за то, что он на костре закричал и просил пощады, соглашаясь на
все. Местное предание в Пустозерске прибавляет, что только одного (Никифора)
кости нашли в пепле, и что три, а не четыре голубя вились над горевшим
костром в поднебесье. Никифора нет и в "Российском Винограде", соч. князем
Андреем Денисовичем Мышецким. Сочинения Аввакума (в рукописи) следующие: