"Павел Иванович Мельников-Печерский. Балахонцовы" - читать интересную книгу автора

И Петр поцеловал в лоб ретивого Балахонца.

Одиннадцать рублевиков Кузьма Балахонец в дело положил; с них-то и
зачалось богатство. А двенадцатый "царский рублевик" берег он, как зеницу
ока. И детям, и внукам, и всему своему роду-племени на смертном одре завещал
он пуще всего хранить "Петрово подаренье". Оно пропадет - все пропадет.

Царские рублевики в добрые руки попали и впрок пошли. Построил Кузьма
Васильевич Балахонец в первую зиму две расшивы и продал с барышом, на другой
год пяток срубил, в третью зиму двенадцать расшив зачал строить. "Порадую, -
думал он: - царя-государя красным яичком к светлому дню. Сам в Питер поеду и
долг ему заплачу". Не довелось Кузьме с царем расчета свести. Умер Петр,
времена настали другие. 0 судовом строеньи никто не помышлял. Опять
черепашьим ходом потащились по Волге прежние дощаники да паузы, ладьи да
насады. За них хозяину смертная казнь не грозила. Но расшивы не сошли с
плесов Волги. С каждым годом их являлось больше и больше, и уже только во
дни наши пароходы их перевели.

Кузьма строил да строил расшивы. Немало труда приложил, и труд пошел
ему на добро. Известное дело: трудовая копейка крепко лежит и довеку служит,
а как труда не покинешь, из копейки рубли вырастут, из рублей сотни да
тысячи. Лет через пятьдесят после "Петрова подаренья" Кузьма Васильевич, уже
переселившийся из родной Балахны, гремел на всю Волгу: и ватаги астраханские
у него были, и заводы-салотопни, и кожевенные заводы, и в Питер хлеб ставил,
и у Макарья торговал.

Кузьма Васильевич почти до девяноста лет жил и до смертного часа сам
делами ведал. А как собрался помирать, всю семью вокруг смертного одра
собрал: двух сыновей, уже седых, пятерых внуков и двенадцать правнуков,
опричь женского пола. "Вот вам, детки, - сказал он: - приказ и
благословенье: при животе вас не выделял и в смертный час делиться не
приказываю. Живите заодно, в любви да в совете, капитал не делите,
распоряжайся старшой, а моложе кто служи ему как отцу. У кого в руках
царский рублевик, тот всему делу голова. Конон, ты старший по мне, бери
рублевик, умирать станешь, брату отдай, а помрет он прежде тебя, сыну своему
старшему, и так от роду в род. А кто против моей воли пойдет - нет тому
моего благословенья, нет тому части в нажитом мною добре".

И свято хранили Балахонцовы дедов завет. И множилось богатство их, и
был совет да любовь во всем роду-племени.

Сорок лет тому назад главою дома был Афанасий Егорович. Когда помирал
прадед его, Кузьма Васильевич, было ему уже двадцать лет, в ту пору он
только что женился. Народила ему первая хозяйка кучу детей, да всех Бог
прибрал. Овдовел Афанасий, на другой женился, и от нее были дети, да тоже
Бог не благословил долго жить, уцелел только один сынок, Иван Афанасьевич.

Сам Афанасий Егорович в родительском доме жил, а братья и племянники по
разным городам, где дела были: кто в Астрахани на ватагах, кто в Саратове,
кто в Петербурге при конторе, кто в Сибири на заводах. Торговое дело шло