"Павел Иванович Мельников-Печерский. Очерки Мордвы" - читать интересную книгу автора

него выскочил Шайтан и сказал: "Ты жалеешь, господи, что у тебя нет ни брата
ни товарища, с кем бы тебе подумать да посоветоваться о сотворении мира; я,
пожалуй, рад быть твоим братом". Чам-Пас обрадовался и сказал: "Ну, хорошо,
будь мне хоть не братом, а товарищем. Давай творить землю. Из чего же мы ее
сделаем? Ведь кроме воды нет ничего". Шайтан молчит, не знает, из чего землю
сделать. "Нырни, товарищ, в море-океан, - сказал ему Чам-Пас: - на дне есть
песок, принеси его немного, из него и сделаем землю". - "А я только что
хотел это самое сказать, братец", - перебил Шайтан, потому что не хотел
показать Чам-Пасу, что тот выше его и знает больше, и все называл его
братом, хотя Чам-Пас взял его только в товарищи. "Так ступай же на дно,
принеси песку, - сказал Чам-Пас: - да смотри же, товарищ, как станешь брать
песок, помяни имя мое". Шайтан погрузился на дно. Там, по гордости своей, не
захотел он помянуть имя Чам-Паса, а помянул свое. Оттого и не мог взять ни
единой песчинки: из-под дна морского вышло пламя и обожгло Шайтана.
Обожженный вынырнул он на поверхность моря. "Не могу, братец, - говорит
Чам-Пасу: - ни единой песчинки взять, потому что там пламя изо дна морского
выходит, оно меня совсем было спалило". - "Ступай, товарищ, опять на дно
морское, - сказал ему Чам-Пас: - пламя тебя не тронет, только помяни имя
мое". Шайтан во второй раз опустился на дно морское, но гордость опять не
допустила его помянуть имя Чам-Паса, опять помянул он свое, и пламя опять
опалило его. Выплыл он на поверхность моря и вдругорядь явился к Чам-Пасу
без песку. "Что же, товарищ, принес ли песку?" - спросил его Чам-Пас. - "Не
принес, братец, пламя опять опалило меня пуще прежнего". - "Да помянул ли
ты, товарищ, имя мое?" - спросил Чам-Пас. Шайтан, делать нечего, сознался,
что не поминал имени Чам-Паса. "Чье же ты имя помянул, товарищ?" - "Свое,
братец", - отвечал Шайтан. - "Слушай же, товарищ, - сказал тогда Чам-Пас: -
ступай ты в третий раз на дно моря-океана и возьми там песку, помянув имя
мое. Только помни, товарищ, что, если ты не помянешь моего имени, огонь тебя
совсем попалит, и не останется от тебя ничего". Шайтан в третий раз
опустился на дно и, боясь, чтобы пламя совсем его не спалило, помянул имя
Чам-Паса и без всякой помехи набрал полон рот песку. Вынырнув на поверхность
моря, он отдал песок Чам-Пасу, но не весь, часть его утаил у себя за щекой.
Думает он себе: "Пусть его брат мой творит свою землю, а я сотворю свою".
Чам-Пас стал разбрасывать по морю песок, и он, увеличиваясь, делался землей.
Но по мере того, как песчинки на море вырастали, вырастали и те, что
остались за, щекой у Шайтана; оттого голова у него разрослась в огромную
гору. Почувствовав от того нестерпимую боль, Шайтан заревел страшным
голосом. "Что кричишь, товарищ?" - спросил его Чам-Пас Шайтану делать
нечего, покаялся. "Не всю, братец, говорит, землю я выплюнул, и она растет у
меня в голове, и мне от того нестерпимое мученье". Чам-Пас ударил Шайтана
жезлом по голове и сказал: "Выплюнь песок, товарищ, и исцелей от болезни".
Шайтан стал выплевывать песок изо рта, но так сильно, что жидкая, еще не
окрепшая земля от того поколебалась, отчего произошли ямы, овраги и долины,
а из того песку, который он выплюнул, образовались бугры, холмы и горы.
Когда Шайтан освободился от болезни, Чам-Пас сказал ему: "Нет, не можешь ты
быть мне товарищем, ты зол, а я добр; будь же ты проклят и ступай под дно
морское, в преисподнюю, в тот самый огонь, что палил тебя за то, что, по
гордости, не хотел ты помянуть имени творца своего. Сиди там и мучься на
веки веков".