"Герман Мелвилл. Энкантадас или очарованные острова" - читать интересную книгу автора

беспокойство и боль по своему пропавшему брату. Не отряхая рук от свежей
могильной земли, она приплелась на берег и долго бродила там без ясно
осознанной цели, не отрывая глаз от неугомонного моря. Но оно так ничего и
не принесло ей, кроме погребальных стонов; и мысль об убийце, оплакивающем
свою жертву, лишала Хуниллу рассудка. С течением времени происшедшее все
явственнее обозначалось в ее мозгу; незыблемые каноны ее романской веры,
придающей особенное значение освященным урнам, подсказали ей, по мере
пробуждения, продолжать жалкие поиски, начатые будто в сомнамбулическом сне.
День за днем, неделя за неделей меряла она шагами пепельно-серый песок, пока
наконец еще одна цель не удвоила остроту ее зрения.
Теперь уже с равным рвением разыскивала она глазами и мертвого, и
живого - брата и капитана, погибшего и пропавшего. Обуреваемая подобными
страстями, Хунилла едва ли была в состоянии вести аккуратный счет времени -
ведь очень немногое из того, что существовало вне ее, могло служить
календарем или циферблатом. Подобно тому как ни один вещий колокол не
сообщал прошествия недель и месяцев злосчастному Робинзону, оказавшемуся в
тех же морях, так и для Хуниллы каждый день оставался обезличенным- ни один
петух не возглашал наступления знойных зорь, ни одно стадо не брело домой с
наступлением удушливой ночи. Из числа обыкновенных, привычных нашему слуху
звуков, связываемых с человеком или адресованных человеку, только один будил
жаркое оцепенение-вой собак; кроме них лишь монотонный, все заглушающий
рокот волн вторгался в эту тишину, и для вдовы он был более чем ненавистен.
Ничего нет удивительного в том, что теперь, когда ее мысли, снова и
снова отбрасывавшие ее назад, все чаще устремлялись к кораблю, который никак
не возвращался, одна надежда громоздилась на другую в душе Хуниллы. Надежда
обладала такой силой, что в конце концов чоло сказала себе в отчаянии: "Нет
еще, нет, мое глупое сердечко слишком спешит". И она принудила себя
запастись терпением на будущее.
Для тех же, кому земля раскрыла свои притягательные объятия, терпение и
нетерпение - одно и то же.
Теперь Хунилла старалась уже с точностью до часа установить, сколько
времени утекло с тех пор, как отплыло судно, и какое временное пространство
осталось еще преодолеть до его возвращения. Последнее оказалось невозможным.
Время обернулось лабиринтом, в котором она окончательно заблудилась.
Дальше произошло следующее...
В этом месте, вопреки моему желанию, напрашивается пауза. Кто знает,
должно ли молчать тому, кто оказался посвященным в известные обстоятельства?
По крайней мере весьма сомнительно, чтобы одобрялось их разглашение. Если
некоторые книги прокляты, а продажа их запрещена, то как же быть с
ужасающими фактами, которые пострашнее неких грез впадающих в детство людей?
Те, кого задевают такие книги, ничего не могут противопоставить событиям. Не
книги - события нужно запрещать. Однако человек сеет только ветер, который
дует туда, куда пожелает - к счастью ли, к несчастью - человеку знать не
дано. Как часто зло исходит из добра, а добро от зла.
Когда Хунилла...
Какой-нибудь шелковистый зверек, долго забавляющийся золотистой
ящерицей, прежде чем сожрать ее, представляет ужасное зрелище. Еще ужаснее
видеть, как судьба играет человеческим существом и с помощью волшебства,
непередаваемого словами, заставляет человека отвергать трезвое отчаяние и
призывать надежду, которая в подобном случае является обыкновенным безумием.