"Александр Мень. У врат Молчания (Духовная жизнь Китая и Индии)" - читать интересную книгу автора

отступить от принципа отрицания смертной казни и отправить на эшафот своего
политического противника. Оправдываясь перед учениками, которые были
поражены этим поступком, Конфуций говорил: "Шао Чжен-мао собирал группы
последователей, его речь прикрывала все зловредное, он обманывал людей. Он
упорно протестовал против всего правильного, показывая своеволие. Как можно
было его не казнить?"
Но эта казнь не помогла, оппозиция росла, Конфуций становился
непопулярным. Придворные интриговали против него. Князь тяготился его
указаниями. А Конфуций считал своим долгом "говорить правду в глаза". В
конце концов ему не оставалось ничего иного, как покинуть Лу.
Ученики были огорчены этой неудачей. Но Конфуций по-прежнему не падал
духом. "Дети мои, - говорил он, - что вы беспокоитесь, что я потерял место?
Страна давно уже находится в беспорядке, и Небо хочет, чтобы ваш учитель был
колоколом" /34/. Он все еще был уверен, что добьется своего. Средства,
которые он стал употреблять для достижения своей цели, порой приводили
учеников в смущение. Так, в княжестве Ци он сблизился с женой правителя
Ни-цзы - женщиной весьма сомнительной репутации. Вопреки своему правилу, он
беседовал с ней наедине, сопровождал ее в прогулках по городу, вызывая
неодобрительные толки. Когда эта попытка не привела ни к чему, он поступил
"домашним слугой" к одному вельможе, рассчитывая через него проникнуть ко
двору. Но и это не принесло никаких результатов.
Постепенно Конфуцию пришлось убедиться в том, что князья меньше всего
интересуются его наставлениями. С тех пор он окончательно "познал веление
Неба": пусть ему не суждено быть министром, он найдет другой способ служить
народу. Он навсегда останется свободным учителем, "колоколом" истинной
жизни.
- Почему вы не служите? - спросили его однажды. На вопрос он ответил
вопросом: - А почему только занятие определенного поста называть службой?
/35/ Он был уверен, что жизнь по законам добродетели и проповедь ее есть не
мерее важное дело.


x x x

Начались годы скитаний. Конфуция повсюду сопровождала большая толпа
учеников, которые делили с ним тяготы кочевой жизни. Он продолжал обучать
их, прививал любовь к древней литературе и обрядам. В часы отдыха он пел им
старинные песни под аккомпанемент лютни, и его игра служила им утешением в
печальные минуты. А такие минуты были нередки. В смутные годы междоусобиц
каждый путник легко мог подвергнуться неожиданному нападению. Несколько раз
Конфуцию угрожала смертельная опасность: дом, где он находился, окружила
рассвирепевшая толпа, и только чудом ему удалось избежать расправы. Но среди
всех этих злоключений мудрец не терял самообладания. Он был уверен, что
Судьба хранит его. "Что могут мне сделать люди?" - спокойно говорил он.
Незаметно подкрадывалась старость. Конфуций стал слабеть. Время от
времени в нем просыпалось горькое чувство. "Дни мои на исходе, - вздыхал
он, - а я еще не известен". Но тут же добавлял: "Я не ропщу на Небо, Небо
знает меня". Иногда он снова ощущал жажду деятельности. Тогда он начинал
мечтать о далеких путешествиях, хотел уехать куда-нибудь за море, чтобы там
проповедовать свое учение.