"Александр Мень. У врат Молчания (Духовная жизнь Китая и Индии)" - читать интересную книгу автора

Если убивающий думает, что он убивает,
Если гибнущий думает, что он гибнет,
То оба они заблуждаются.
Он не убивает, он не гибнет.
Меньше малого и больше больше.
Атман скрыт в тайнике сердца людей.
Тот, кто не прилагает усилий, кто без печали,
Видит величие Атмана благодаря спокойствию.
Сидя, он идет далеко,
Лежа, он ходит всюду/13/.
Не то же ли говорил и Лао-цзы, вечно летящий дракон Поднебесной
империи, когда утверждал, что мудрец постигает Дао, "не выходя из своего
дома"?
Здесь мы касаемся самых смелых свершений человеческого духа: бесстрашно
проникает он туда, где смолкают голоса бытия, где царит нерушимое Молчание
вечности...
Следуя по пути, проложенному созерцанием, индийские брахманы приходят к
тому же, к чему приходили все мистики, в какое бы время и в каком бы народе
они ни жили. Яджнявалкья и Будда, Плотин и Ареопагит, Мейстер Экхарт и
Григорий Палама, каббалисты и Николай Кузанский, Яков Беме, Рейсбрук и
множество других ясновидцев Востока и Запада с единодушием, которое невольно
приводит в трепет, возвещают о том, что они познали, дойдя до самых пределов
бытия/14/.
Все они как один свидетельствуют, что там исчезает все мыслимое и
представимое, что там нет ничего и в то же время - неизреченная Полнота. Там
невозможно найти ни одного из свойств мира, природы и духа; там нет ни
добра, ни зла, ни света, ни тьмы, ни движения, ни покоя. Там царит нечто,
превосходящее самую глубокую мысль человека, превосходящее само бытие. В
священном мраке, скрывающем основу основ, они ощутили реальность Сущего,
Абсолюта. Страшная, непереносимая тайна!..
И все же они не в силах были молчать о том, что пережили, и пытались
передать открывшееся человеческими словами. Это состояние духа отражено в
последних строках "Божественной комедии", когда поэт, поднявшись в пылающую
область эмпирея, все еще пытался что-то осмыслить и выразить:
Но собственных мне было мало крылий.
И тут в мой разум грянул свет с высот,
Неся свершенье всех моих усилий.
Здесь изнемог высокий духа взлет/15/.
Средневековая монахиня Анджела вместо символа света прибегает к слову
"мрак". "Увидела я Его в некоем мраке, а потому во мраке, что Он наибольшее
благо, какого невозможно ни помыслить, ни уразуметь; все, что можно мыслить
и разуметь, не достигает до Него"/16/.
Эту Бездну трудно даже назвать "Богом"; великий германский мистик
Экхарт именует абсолютное Начало "Божеством" (Gottheit). "Все, что в
Божестве, - утверждает он, - едино, о том говорить нельзя. Бог действует так
или иначе. Божество не действует. Нет для Него действия, и никогда не
оглянулось Оно на это. Бог и Божество различествуют как дело и
неделание"/17/.
За пределами всего тварного и ограниченного мистическому оку открылась
Реальность, которую Лао-цзы называл Дао, Будда - Нирваной, каббалисты