"Александр Мень. У врат Молчания (Духовная жизнь Китая и Индии)" - читать интересную книгу автора

Фауст, призвавший дух земли, но потом сам ужаснувшийся его виду. Он умоляет
Кришну принять прежний облик. И тысячерукий огненноглазый колосс исчезает, а
перед Арджуной - опять его друг и наставник Кришна...
Великолепная в художественном отношении сцена "преображения" тем не
менее наглядно показывает, насколько индийская мысль была бессильна
освободиться от демонолатрии, от мании чудовищных образов, навеянных
туземной культурой. Ничего, кроме страха, не испытывает Арджуна в момент
преображения. Древний голос язычеств звучит в одиннадцатой песне, страх
перед неумолимой Судьбой, отчаяние перед всепожирающим Временем. О, во
сколько раз более был прав Моисей, запретивший изображать божество, чем тот,
кто, попытавшись описать его сверхчеловеческую природу, измыслил фантом с
бесчисленными руками и ногами, бесформенный, с окровавленными пастями,
терзающими обреченные жертвы. Нет, это не Бог! Это - темная, разрушительная,
демоническая сила, вызванная заклятием из бездны. Но, к счастью, в Гите это
видение возникает лишь на миг, и вот снова - Бог является "в кротком своем
виде" и утешает человека.
Арджуна продолжает спрашивать, ибо главная цель его - практическая: он
хочет разрешить свои жизненные сомнения. "Достоверно скажи мне то, что я
достигну спасения", - просит он Кришну.
И Кришна вновь и вновь повторяет главный тезис брахманизма: познание
Высшего есть путь к спасению, оно и есть само спасение. Тот, кто обретает
Атмана, освобождается от уз морали. Даже совершив убийство, он к нему
непричастен. Он выше всего земного и всех временных целей. Он свободен и от
культа. Мудрость есть высший культ. Нет ничего, что привязывало бы его к
этому миру.
Арджуна должен идти в бой, но духовно парит высоко "над схваткой". Если
он будет взирать на поле боя глазами Непреходящего, его не смутит ничто.
Горе тем, кто в этой жизни погрязал в страстях и низостях. Они будут
ввергнуты неумолимой Кармой в новую жизнь. Но познавшего Атмана не захватит
больше тягостный поток сансары, он не будет перевоплощаться.
Высшего покоя достигает лишь саньясин, т. е. совершенный.
В чем же тогда отличие кришнаизма от брахманизма? Оно заключается в
том, что, согласно Кришне, не только мистическая отрешенность ведет к
совершенству, но и бхакти - любовь, благоговение, вера.
Всякий, кто с доверчивым сердцем прибегает к Богу, не погибнет, кем бы
он ни был.
Ищущие у Меня крова,
Хотя бы они были дурного лона:
Женщины, вайшьи, даже шудры,
Идут путем высочайшим.
Вот поистине голос Божий! Любовь человека не тщетна, молитва его не
бессмысленна, упование его не ложно. Бхакти подобна нежному растению,
которое тянется к солнцу, и с вышины ему навстречу несутся солнечные лучи.
Для Неба уже как бы не существует земных различий и условностей. Члены
разных каст, мужчины и женщины, все призываются в чертог высшей Любви. Здесь
не только предвосхищение слов Псалмопевца: "Сердце сокрушенно и смиренно Бог
не уничижит", но и предварение слов Христа о солнце, которое светит на
праведных и неправедных.
Кришна говорит:
Я - начало Вселенной, Все от Меня происходит;