"Александр Мень. У врат Молчания (Духовная жизнь Китая и Индии)" - читать интересную книгу автора

Будда в юности был мало знаком с кругом идей, проповеданных в
Упанишадах. Но он постоянно видел кротких и молчаливых отшельников, ничего
не боящихся, от всего свободных, которые обрели покой и мир, оставив земную
суету. Вероятно, порой он завидовал этим вольным странникам. "Домашняя
жизнь, - размышлял он, - страдание, обитель нечистоты, а скитальчество - это
жизнь в чистой воздушной выси"/9/. Он любил рассказывать на склоне лет
притчу о великом царе, рисовать его жизнь в самых великолепных красках и
добавлять: "Все это прошло, кончилось, исчезло навсегда. Так мимолетно все
составленное, так оно неверно. И оттого подобает отстраняться от него,
избегать, освобождаться от уз созданного"/10/.
Теперь жизненный путь молодого кшатрия был определен. "Как найти путь
избавления от страданий?" - вот единственная мысль, которая точила его мозг.
В нем созрело решение: он уйдет вслед этим бездомным странникам, будет
искать истину, хотя бы на краю света. Тщетны слезы родных и уговоры. Тщетны
усилия отца, который в наивной надежде поправить непоправимое приглашает
новых танцовщиц, устраивает пиршества и праздники. Не поколебала царевича
даже весть о рождении сына Рахулы. "Появились еще одни цепи", - только и
сказал Сиддхарта.
Однажды вечером, повествует легенда, явилась толпа танцовщиц,
приглашенная раджой развлекать царевича. Но он остался совершенно равнодушен
к их волнующей музыке, гибким телодвижениям, страстным взорам и улыбкам. Он
молчал, не обращая на них внимания, и очнулся лишь тогда, когда баядерки,
подкошенные усталостью и вином, разлеглись тут же на полу. С ужасом и
отвращением смотрел Сиддхарта на их открытые рты, растрепанные волосы,
безжизненные позы, похожие на позы трупов. Тошнотворное чувство охватило
его, и он, бросившись вон, велел верному слуге седлать лошадь. Последний раз
прокрался он в спальню жены, чтобы взглянуть на нее и на сына. Это прощание
с миром, со всем тем, что дорого, через минуту он уже скачет с Чанной через
ночной лес. На берегу реки они расстались. И царевич, обменявшись с бедным
охотником одеждой, отправился по новой, неведомой дороге...
"И вот, - рассказывал Будда, - еще в расцвете сил, еще
блестяще-темноволосым, еще среди наслаждений счастливой юности, еще в первую
пору мужественного возраста, вопреки желанию моих плачущих и стенающих
родителей, обривши голову и бороду, покинул я родной дом свой ради
бесприютности и стал странником, взыскующим блага истинного на несравненном
пути высшего мира".
В то время ему шел тридцатый год/11/.


x x x

Первые, к кому обратился Сиддхарта в поисках ответа на вопрос о
сущности жизни, были, естественно, брахманские мудрецы. Так же, как и он,
они ни во что не ставили мирскую суету. Во время своего обучения дома он не
сталкивался с учением Упанишад и теперь жадно слушал беседы Алары и
Уддалаки, философов школы Санхьи, которые сразу распознали в молодом кшатрии
человека незаурядного/12/. Он как губка впитывал все их слова и скоро
овладел основами брахманийской философии, к восприятию которой был
подготовлен всем ходом своей внутренней биографии.
Однако быстро пришло разочарование. Сиддхарта вступил в школу