"Александр Мень. У врат Молчания (Духовная жизнь Китая и Индии)" - читать интересную книгу автора

дождливой погоды года. И в последнем пребывал я четыре дождливых месяца
безвыходно, окруженный женщинами - певицами и музыкантшами"/6/. И хотя, быть
может, на старости лет годы юности рисовались Будде несколько в
приукрашенном виде, ясно, что Шуддходана сделал все, что было в его силах,
чтобы превратить жизнь царевича в сплошной праздник. Он женил его на дочери
владетельного шакийца красавице Яшодхаре, избавил его от всех забот, не
нагружая даже обычными среди молодых кшатриев гимнастическими упражнениями.
Хотя Сиддхарта, очевидно, и получил элементарное образование, он был
далек от книжной учености брахманов. Философские и религиозные учения стали
доступны ему лишь после того, как он покинул родительский кров. Стремясь
оградить сына от всего печального и наводящего на грустные размышления,
раджа приказал в его присутствии не говорить ни о смерти, ни о страданиях
людей. В тех редких случаях, когда царевич покидал свои сады и дворцы, по
приказанию Шуддходаны на его пути прогонялись все нищие и больные. Люди
должны были одеваться в лучшие одежды и с радостными лицами приветствовать
Сиддхарту.
Но возможно ли спрятать жизнь от юноши, который с ранних лет
задумывается над ее тайнами, можно ли скрыть от него ту печальную истину,
что все вокруг полно страдания? Своими усилиями Шуддходана сделал только еще
нежнее и уязвимей душу сына. Легенда рассказывает, что однажды царевич,
гуляя со своим возницей Чанной, неожиданно увидел дряхлого старика и,
пораженный его видом, стал расспрашивать слугу о старости. Он был потрясен,
когда узнал, что это общий удел всех людей. Еще более глубокое впечатление
произвела на Сиддхарту встреча с больным, изуродованным проказой, и с
погребальной процессией. На мгновенье он ощутил жизнь как область
безысходных страданий, как темницу. С этого дня мучительные раздумья не
покидали его/7/.
Трудно сказать, насколько этот рассказ соответствует действительности.
Возможно, перед нами лишь бродячий сюжет, народная философская сказка.
Впоследствии мы встречаем ее и на Кавказе, и в Византии, и на Руси. Тем не
менее пусть это и сказка, но она великолепно отражает духовный переворот,
совершившийся в душе сына раджи.
В древнейших текстах сам Будда ничего не говорит о встрече с больным,
стариком и умершим, но рассказывает, что предавался горьким размышлениям о
недолговечности юности, о непрочности здоровья, о неизбежности смерти. "Пока
я рассуждал об этом, - говорит он, - исчезла вконец радость бытия во мне,
свойственная живущим"/8/.
Его охватило отвращение ко всему, ничто не могло возвратить
безмятежности детства. Мир, жизнь оказались неприемлемыми. Это было
восстание против самых основ мироздания, мятеж надысторического значения.
При этом бросается в глаза, что протест Гаутамы против мира был вызван не
нравственными уродствами и греховностью жизни, а тем, что он убедился в
бренности земного и ужаснулся безмерности человеческих страданий. В этом у
шакийского царевича было много единомышленников среди тех, кто не принял
жизни и отвернулся от нее. К чему был им весь мир с его благами, когда он
неизбежно распадается? К чему - смех? Ведь завтра он сменится плачем. Зачем
улыбка женщины? Через нее проглядывает смертный оскал черепа... Возлюбив
вечное, они отряхнули с себя пыль временного. Казалось, бессмысленно думать
о преображении мира, о конечной цели его, когда вершиной пути они считали
поглощение Пучиной Брахмана.