"Крис Мэнби. Месть моя сладка " - читать интересную книгу автора

Когда я вернулась в крохотную квартирку, которую мы снимали на двоих с
Эммой, моя подруга предусмотрительно перевернула все фотографии Дэвида в
рамочках лицевой стороной вниз, чтобы лишний раз меня не травмировать. Лишь
недели через три, отважившись взглянуть на одну из них, я обнаружила, что
Эмма жирным черным фломастером пририсовала моему бывшему нареченному
козлиные рога и омерзительные гитлеровские усики.
Мой босс, мистер Чайверс, любезно предоставил мне внеочередной отпуск
для поправки здоровья. На две недели я погрузилась в черную хандру - не
покидала дома и даже не раздвигала занавесок днем. По счастью, для того
чтобы выжить, мне было достаточно конфет, пирожных и сигарет, а Эмма
сбивалась с ног от усердия, лишь бы мне угодить. Она тешила самолюбие тем,
что способствует моему выздоровлению, и радовалась как ребенок, что не
тратит времени на покупку овощей, зелени и прочей ерунды.
За время добровольного затворничества я пристрастилась к телевизионным
мелодрамам и пролила немало слез, сочувствуя соблазненным и брошенным
дурехам. А вот к помощи "Черного красавца", рождественского подарка из
геенны огненной, я так и не обратилась. Зато всякий раз, стоило мне
услышать, как звонит телефон, либо уловить трель дверного звонка, я
судорожно срывалась с места, лелея самые безумные надежды, но потом кусала
себе локти от разочарования. Почти всегда звонившей оказывалась моя матушка,
сердце которой разрывалось при мысли, что я голодаю. Она потчевала меня
спасительными бифштексами или пирогом с почками.
Но даже материнская любовь не беспредельна. Когда прошел месяц после
моей операции и чудовищного предательства Дэвида (он даже заявил, что его
проницательная мамаша была изначально уверена, что я и в подметки Лайзе
Браун не гожусь), терпение моих родных и друзей лопнуло. Все, подвели они
черту, хватит с них моих слез и причитаний. И меня отослали на службу. Да, я
пострадала, и все мне сочувствовали. Но пора и честь знать. Коль скоро
инвалидкой я не была (в физическом смысле, разумеется), мне полагалось
зарабатывать на жизнь и хоть иногда задумываться о будущем.
Некоторые, и в том числе моя мать, были даже уверены, что возвращение
на службу поможет мне отвлечься и поскорее залечить раны. Думать и говорить
вслух такое могут позволить себе лишь те, кто никогда не работал подменной
помощницей секретарши в компании "Хаддерстон хеви инжиниринг", которая
специализировалась на поставке труб, рельсов и прочих прокатных изделий. По
чести говоря, предложи мне кто-нибудь более подходящее место, я бы с
готовностью сдала Пушистика на меховую фабрику. Увы, интересную работу в
Бриндлшеме найти труднее, чем пресловутую иголку в стоге сена.
В то утро, когда должно было состояться мое возвращение на службу, я
проснулась в четыре часа, покрытая холодным потом, и больше сомкнуть глаз не
смогла, хотя выпила настойку пустырника. Подобное приключалось со мной лишь
однажды, когда я перешла в новую школу. Но тогда по меньшей мере я могла
оправдаться страхом перед новыми одноклассниками, которые в открытую курили
и сквернословили в сквере за автовокзалом.
- Не волнуйся, - успокаивала меня Эмма за завтраком. - Все будет
замечательно, вот увидишь. Все же знают, что с тобой стряслось.
Моя сердобольная мамочка и впрямь позвонила Джулии Адаме, секретарю
директора моей компании, и в красках поведала о моих злоключениях. Она
ничего не упустила: ни аппендицита, ни измены Дэвида.
- Джулия безмерно тебе сочувствует, - заверила меня родительница.