"Крис Мэнби. Месть моя сладка " - читать интересную книгу автора

галиматью Шенди, но вслух уже ничего не комментировала. Удивительно, но о
физических достоинствах Тома Шенди умолчала. Похоже, разгадка его
романтической неповторимости и впрямь таилась в приготовлении чая и возне с
ее драндулетом. Покончив с чтением, я отложила журнал в сторонку, опасаясь,
что меня стошнит прямо на откровения Шенди, прежде чем я успею ознакомиться
с правилами конкурса.
Ну как можно, объясните, состряпав подобную лажу, выиграть полностью
оплаченный отдых в Южной Африке? Да я бы в тысячу раз лучше написала!
На улице накрапывал ледяной дождь. Зима обещала быть зябкой и
промозглой, но я стойко обдумывала возможность провести две райские недели
на Антигуа, "острове, где круглый год царит лето". Вскоре я принялась
набрасывать свои мысли на бумажном пакете.
Пусть я и не была в этот вечер с Дэвидом, но уж думать о нем мне не
возбранялось. О его карих глазах, подернутых поволокой нежности, о пушистых,
чуть завивающихся волосах... О мягких губах, заразительном смехе... Если бы
это помогло мне выиграть конкурс, я даже смогла бы представить, как он
меняет колесо моего автомобиля или навешивает полку в кухне. Но как описать
все его достоинства, уложившись в какие-то пятьсот слов? Мне для этого и
пяти тысяч не хватило бы! Однако выбора не было, так что пришлось сразу
сочинять сокращенную версию.
"До встречи с Дэвидом мне всегда казалось, что любовь - это досужие
выдумки людей, которым просто нечем заняться" - так я начала.
Прежде чем заполнить журнальный купон начисто, я набросала аж три
черновых варианта. Затем, аккуратно выдрав купон, я сползла с кровати и,
морщась от боли, похромала к столу ночной дежурной. Поразительно, но, помимо
целой стопки конвертов, в ее сумочке нашлась даже почтовая марка. Я
поинтересовалась у медсестры, не удивляет ли ее, что пациенты посреди ночи
выпрашивают у нее почтовые марки. А в ответ услышала, что как-то раз больной
из урологического отделения упрашивал ее сделать ему минет.
Затем эта добрая самаритянка пообещала, что утром, когда сменится,
опустит конверт с моим опусом в почтовый ящик, и я возвратилась в свою
палату, приняла пару таблеток и вскоре заснула.

***

На следующий день, как только разрешили посещения, меня навестили папа
с мамой. Джо и Джейн, по их словам, отсыпались после вчерашней гулянки.
Оказывается, во время рождественской мессы Джо вела себя совершенно
возмутительно. Так, впрочем, бывало всегда.
Папа с мамой внимательно наблюдали, как я разворачиваю подарки.
Японская керамика с глазурью. Очень мило. Большущая банка соли для ванны с
лавандовой отдушкой (идеально подходит, чтобы заглушать запах кошачьей
мочи, - хотя этого я предкам, конечно, не сказала). Новая ночная рубашка
(черная и очень строгая, с отложным бархатным воротничком и тесемками -
такую вполне могла надеть Мария Стюарт в ночь перед казнью).
- Та, в которой ты была вчера, показалась мне немного прозрачной, -
пояснила мама.
- Как ты заботлива! - воскликнула я.
- Надеюсь, когда ты в следующий раз угодишь в больницу, то будешь уже
во всеоружии, - торжественно произнесла мама, поправляя мне подушку.