"В поисках любви" - читать интересную книгу автора (Кинкэйд Кэтрин)

Глава 2

Услышав свое имя, Алекс оглянулся. Голос женщины звучал приятно, ласково и чуть хрипловато; именно такой голос вызывал у него мысли о спальне. Однако сама дама, пробивавшаяся к нему сквозь толпу, вызвала в нем воспоминания о птицах, охотящихся в джунглях на мелкую добычу.

Она была одета во все черное – самый его нелюбимый цвет женской одежды, лицо было бледно, черты заострены, рот сложен в скорбную складку. Зеленые глаза – единственное, что оживляло ее облик: в них таилось нечто похожее на страстность.

Простушка, подумал Алекс, привыкший трезво оценивать любую женщину, встречавшуюся на его пути. Но стоило ей приблизиться – и он не мог не обратить внимания на привлекательный овал лица, аристократический нос и нежный рисунок губ, который он нашел бы интригующим, не будь они столь бесцветны. Суровость наряда, абсурдность прически и отсутствие косметики на лице неизбежно вызывали далеко не лестное сравнение с ястребом и вороной. Вот если бы ей приодеться, избавиться от дурацкого турнюра, наложить румяна и распустить волосы, ее облик не стал бы противоречить соблазнительности голоса.

Зачем он ей понадобился? Вряд ли она польстилась на его мужскую привлекательность. Он придирчиво осмотрел ее хрупкую фигурку. Слишком тоща! Он ценил в женщинах стройность, но отвергал излишнюю худобу. Впрочем, он был готов допустить, что причина столь неблагоприятного впечатления заключается в платье. Оно полностью скрывало ее формы, которыми она, возможно, могла бы похвастаться.

– Мистер Кингстон? – Эмма остановилась перед ним, тяжело дыша, и он напрягся, расслышав в ее голосе нотки чувственности. Внезапно он представил себе, как она со стоном произносит ему в самое ухо «Сикандер», как скользит вдоль его обнаженного тела, прикасается кончиком языка к его соскам, прикусывает один белоснежными зубами, заставляя его содрогаться… Картина была совершенно смехотворной – ведь ее героиней выступала тощая особа с кожей землистого цвета, в уродливом черном одеянии…

– Чем могу служить?

– Я… Меня зовут Эмма Уайтфилд, – выпалила она.

Уайтфилд… Он не знал никаких Уайтфилдов и никогда не встречал эту даму с голосом соблазнительницы и с манерой налетать, как коршун. Она действительно напоминала ему сапсана. По ее взгляду, устремленному на него, как на змею, он догадался, что имеет дело с девственницей, которая, скорее всего ни разу в жизни не прикасалась языком к мужским соскам и не позволяла мужчинам прикасаться к своим; вряд ли она вообще знала, что обладает сосками.

– И?.. – невежливо поторопил он ее.

Она заморгала. Зеленые глаза были, без всякого сомнения, ее главным достоинством. Глаза и голос. Остальное не стоило внимания.

– Я… Мне надо с вами поговорить.

– Прямо здесь, сейчас? – Он оглянулся и убедился, что за ними пристально наблюдают. Мисс Эмме Уайтфилд, видимо, не было до этого никакого дела. Она не спускала с него напряженного взгляда.

– Да. Я подумала… То есть хотела спросить вас о… – Дрожь в ее голосе свидетельствовала о неуверенности. Из этого следовало, что она отлично знает, что к нему не подобает обращаться. Ее успели предостеречь…

– Пройдите сюда, мисс Уайтфилд. – Он затащил ее за огромное растение в горшке, установленное в небольшой нише. Уединение такого рода не могло послужить причиной скандала, но позволяло укрыться от любопытных взоров.

– Так что же вы хотите?

– Я… – Она порылась в ридикюле, извлекла оттуда клочок бумаги и сунула ему под нос. – Мне принадлежит плантация под названием Уайлдвуд, расположенная где-то в Центральной Индии. Видите? Здесь, на обороте документа, удостоверяющего собственность, имеется карта. Насколько я понимаю, вам эти места известны. Не слышали ли вы что-нибудь об Уайлдвуде?

За папоротником-адиантумом было сумрачно, большие зеленые листья загораживали светильники на стенах. Алексу, впрочем, не требовалось много света, чтобы узнать контур, вычерченный на карте. Название – Уайлдвуд – он тоже знал. Его местоположение было известно ему досконально.

У него отчаянно забилось сердце, но он постарался сохранить спокойный, холодный тон.

– Откуда у вас этот документ и карта, мисс Уайтфилд?

– Это долгая история. Если коротко, то моя мать, умершая несколько лет назад, оставила мне это имение, Уайлдвуд, но я только недавно прибыла в Индию, чтобы заявить о своих правах. Вам что-нибудь говорит название Уайлдвуд?

Алекс сделал вид, будто внимательно изучает карту. Уайлдвуд находился в самом центре, можно сказать, в сердце Парадайз-Вью. Земли, прежде именовавшиеся Уайлдвудом, представляли собой значительную часть его владений, даже самую главную их часть, на которой располагался его дом, конюшни, поле для игры в поло и многочисленные постройки. Лес с древесиной ценнейших сортов, которую он здесь добывал, тоже в свое время относился к территории Уайлдвуда. Восемьсот акров земли, которые объявляла своими мисс Уайтфилд, на самом деле были его, вот только из-за недавнего пожара в земельном управлении в Калькутте он лишился документальных доказательств своих прав.

– Тут явно какая-то ошибка… – начал он.

Эмма Уайтфилд приблизилась к нему, и он уловил слабый, но головокружительный аромат, совершенно не соответствовавший ее непривлекательному облику.

– Ошибка? Какая? Я не могу быть уверена в точности карты, но знаю, что сама плантация существует. Откуда бы взялся этот акт, если бы ее не было в природе?

Он вернул ей бумагу.

– Этого я не знаю, но сама территория мне хорошо знакома. Моя собственная плантация, Парадайз-Вью, состоящая из трех тысяч акров джунглей и леса ценных сортов, находится именно в этих местах, однако ни о каком Уайлдвуде я не слышал.

– Не слышали? – В голосе Эммы прозвучало уныние.

Он покачал головой. Обманывать не составляло труда, стоило ему представить, как трудно будет доказать его законные права на землю теперь, когда он был практически лишен всех документов на владение.

– Мисс Уайтфилд, позвольте вам объяснить… После восстания 1857 года Ост-Индская компания и британское правительство восстановили контроль за землями, бывшими яблоком раздора многих владельцев, прекратили распри, перекроив некоторые штаты и границы владений. Огромные территории, принадлежавшие старым раджам, были раздроблены, часто по принципу верности тех или иных землевладельцев короне в период выступлений. Вы обратили внимание на дату, стоящую на вашей бумаге?

Мисс Уайтфилд посмотрела на свой документ.

– Датировано 1855 годом, за два года до восстания, о котором вы говорили, и за три до моего рождения.

Значит, ей двадцать семь лет. Молоденькой ее уже не назовешь, хотя он все равно на несколько лет старше ее.

– Теперь понятно, почему я не слышал об Уайлдвуде, – опять соврал Алекс. – Ведь его больше не существует. После восстания почти все земли в тех краях перешли к старой бегуме Бхопала, которая распорядилась ими по собственному усмотрению.

«А я скупил их столько, сколько мог себе позволить и на сколько смог ее уговорить, прежде чем она скончалась. Так стал моим и ваш Уайлдвуд».

Он никому не рассказывал о том, что получил обширные земли за мизерную цену, пообещав, что набоб, сын старой бегумы, будет получать пятнадцать процентов дохода от продажи древесины. В случае появления впоследствии законных претендентов с ними надлежало вести дела по справедливости. Алекс даже подписал соглашение, по которому брал обязательство при появлении законного претендента уступить спорный участок и возместить прибыль, образовавшуюся благодаря порубке леса. Сделка с самого начала была рискованной, однако желание нажить состояние перевесило риск. С тех пор дела Алекса пошли в гору, и теперь он не собирался делиться своими богатствами с мисс Эммой Уайтфилд, независимо от обоснованности ее претензий.

Надо же! Появиться как из-под земли через столько лет и размахивать загадочным документом, достоверность которого еще надо доказать! Алекс слышал о подобных ситуациях, когда земли, перераспределенные после восстания, становились объектами схваток, но все это происходило спустя считанные годы после прекращения волнений, а не по прошествии двадцати с лишним лет! Ведь он владел землями Уайлдвуда уже больше десяти лет.

– Искренне сожалею, мисс Уайтфилд, но места под названием Уайлдвуд в тех краях не существует. Ваша карта недостоверна, подобно многим картам Индии, составленным в те времена. В стране сохранились места, которые до сих пор еще только предстоит исследовать. Неужели никто не предупредил вас об этом, прежде чем вы отправились в столь длительное путешествие на поиски столь сомнительного наследства?

– Н… нет, – пролепетала она. Но несмотря на растерянный тон, ее зеленые глаза опасно поблескивали. – Я исходила из того, что карте и бумаге можно верить. Того, что я слышу от вас, мне никто не говорил. Кто эта бегума? Не могу ли я отправиться к ней со своим документом? Может быть, она вспомнит…

– Сомневаюсь. Теперешний набобзада, сын набоба – наследника бегумы, совсем юн. Я хорошо с ним знаком. Это еще ребенок, плохо посвященный в дела отца и бабки. Его отец скончался внезапно, еще молодым человеком, и пройдут месяцы, если не годы, прежде чем мальчик разберется во всех делах, что перешли ему по наследству.

– Как печально! – Мисс Уайтфилд нахмурилась. – Но должно ведь существовать место, где регистрируются и хранятся старые земельные акты. Не могу поверить, что это единственный сохранившийся экземпляр.

– Такое место действительно существует. Это земельное управление здесь, в Калькутте. – Алекс был рад возможности хотя бы немного побыть честным. – На беду, недавний пожар уничтожил много оригинальных документов, и теперь первоначальные границы владений, описания земель, договоры – все утрачено. Пожар создал множество сложностей, в том числе и для меня. Это одна из причин моего пребывания в Калькутте: я сдаю бумаги, описывающие мои владения, чтобы в дальнейшем избежать недоразумений.

– Не думала, что столкнусь с такими трудностями! Скажите, может быть, мне самой явиться в земельное управление и…

– Нет, это не поможет, – поспешил обескуражить ее Алекс. – Повторяю: ваша бумага чересчур старая. Не обратившись к архивам, чиновники земельного управления не смогут ее подтвердить. А архивы уничтожены. Теперь планируется назначить уполномоченных, которые объезжали бы имения и утверждали их границы. Если бы вы уже владели этим участком, то у вас бы был шанс, но раз вы не имеете представления, где он находится…

– Вы хотите сказать, что в подтверждение своего требования я должна уверенно указать на конкретный участок?

Наконец-то до нее дошло! Теперь, уверившись в бесполезности дальнейших шагов, она откажется от своей затеи, оставив его в покое.

– Похоже на то. А теперь прошу меня извинить, мисс Уайтфилд: я заметил знакомого, которого обязан поприветствовать, прежде чем он окончательно скроется. К тому же вы, боюсь, уже нанесли своей репутации непоправимый ущерб, проведя столько времени в моем обществе.

– Прошу вас, мистер Кингстон, уделите мне еще минуту. – Мисс Уайтфилд дотронулась своей изящной рукой до его рукава. Алекс вздрогнул от этого неуверенного прикосновения, обратив внимание на ее длинные тонкие пальцы.

– Мисс Уайтфилд? – Он выразительно посмотрел на ее руку, и она, зардевшись, убрала ее. Неужели ей не противно касаться его, человека со слишком темной кожей, не принятого в приличном обществе – как индийском, так и английском? Глядя ей прямо в глаза, он заметил ее замешательство и испытал сильное желание наговорить ей резкостей в качестве наказания за то, что она обладает всем, чего лишен он: белой кожей, признанием в свете, незапятнанным происхождением.

– Осторожнее, мисс Уайтфилд! – прошипел он. – Вы и так уже успели запятнать свою репутацию, осмелившись подойти ко мне. Неужели вы не боитесь сплетен?!

Ее щеки густо покраснели, отчего полностью преобразился весь ее облик. Он словно увидел ее заново родившейся и остолбенел. Впечатление было такое, будто он дал пинок котенку, а тот оказался притаившимся до времени тигром.

– Мне нет никакого дела до сплетен. Не понимаю, почему они так беспокоят вас. Или вам льстит ваша подпорченная репутация, Мистер Кингстон? Немудрено: ведь именно благодаря ей дамы смотрят только на вас и перемывают кости только вам.

Она поразила его своей горячностью и проницательностью.

– При чем тут моя репутация! Я всего лишь обратил ваше внимание на то, что вы провели слишком много времени в моем обществе. А это по здешним понятиям предосудительно. Чего еще вы от меня хотите?

– Не собираетесь ли вы в ближайшее время вернуться в Парадайз-Вью? – осведомилась она, не теряя самообладания.

– Как можно скорее. Завершу здесь, в Калькутте, одно дело – и тут же обратно.

– Какое дело?

Будет ли предел ее любопытству и настойчивости?

– Кажется, это не должно вас интересовать. А впрочем, извольте: я ищу няню-воспитательницу для своих детей, – выпалил он не подумав.

Ее удивительные зеленые глаза расширились.

– Сколько лет вашим детям, мистер Кингстон?

– Ума не приложу, почему это вас волнует… Сыну пять, скоро шесть, дочери недавно исполнилось четыре.

– Вы не давали своей жене скучать! Только в последние годы она смогла передохнуть.

Ее прямота ошеломила Алекса. Во всей Индии не нашлось бы другой мэм-саиб, способной с такой непосредственностью выражать свои чувства и суждения, не говоря уже о последней фразе, намекающей на то, что делает мужчина в спальне со своей женой.

– Их мать умерла при родах четыре года назад. – Он удовлетворенно отметил, как с ее лица сошла краска, и насладился бы произведенным впечатлением еще больше, не схвати она его опять за рукав. В ее зеленых глазах читалось раскаяние.

– Простите, мистер Кингстон! Мне очень жаль. Вы представить себе не можете, сколько мне пришлось вынести из-за несдержанности моего языка! Боюсь, наступит день, когда мне придется его вырвать.

Он не удержался от улыбки:

– Напротив, мисс Уайтфилд, я очень хорошо представляю, как он вам мешает. Но ведь для него можно найти и другое применение!

Глаза Эммы гневно вспыхнули, хотя Алекс был уверен, что она не догадывается, какой смысл заключен в его словах. Пытаясь успокоить уязвленное самолюбие, Эмма вскинула голову и произнесла:

– Вы сказали, что вам нужна няня, мистер Кингстон. Что ж, можете считать, что вы ее нашли. Несмотря на вашу дурную славу, я предлагаю свои услуги.

– Вы?! – изумленно воскликнул Алекс. – Это невозможно, мисс Уайтфилд! Я на это не пойду.

– Почему? – Она аккуратно сложила свою бумагу и убрала ее в черный, расшитый бисером ридикюль. – Вам нужен человек для воспитания ваших детей, а я как нельзя лучше подхожу для этого дела. К тому же мне необходимо, чтобы кто-то сопроводил меня в Центральную Индию, где в свободное время я бы занялась поиском Уайлдвуда, познакомилась бы с юным набобзадой и узнала, если повезет, судьбу своего насле…

– Выбросьте это из головы! Вам не пристало прислуживать, мисс Уайтфилд! Вы – светская женщина и должны дорожить своим добрым именем.

– Как же вы рассчитываете уберечь доброе имя той, кого намерены нанять? Или ее репутация не в счет? Вы мне говорите, мистер Кингстон, что я принадлежу не к той касте? Или прикажете понять вас иначе? Вам не по нутру мой характер? Выкладывайте! Я требую ответов на свои вопросы.

Черт бы побрал эту упрямую особу и ее проклятую бумагу, способную причинить ему немалый вред! Вот уж никак не ожидал такой серьезной помехи в своих делах!

– Между прочим, мисс Уайтфилд, я уже заручился услугами айи, чтобы уберечь репутацию будущей няни. А вы – светская леди, а не служанка, и в отношении вас действуют особые правила. Вы, британцы, любите делить общество на касты ничуть не меньше, чем…

– Мы, британцы? – надменно переспросила она.

Он выругал себя за столь многозначительную оговорку; теперь ему оставалось только одно – быть до конца откровенным и признаться, кто он такой на самом деле.

– Вы… то есть мы имеем собственный взгляд на эти вещи. Кроме того, я уже пообещал это место другой даме, которую мне рекомендовал один хороший знакомый.

– Как ее зовут, сэр? Быть может, я с ней знакома? Алекс узнал о претендентке на место только накануне, и подробности ему были пока неизвестны. Он лишь знал, что раньше она работала в английской семье, с которой его связывали деловые отношения; ее питомцы вернулись в Англию для завершения образования, и теперь она спешила подыскать себе другое место.

– Абигейл Ланди. – Имя звучало благопристойно. – В семье сэра Сэмюэля Брейтвейта ее очень ценили. На завтра у меня с ней намечена беседа.

– Я знакома с Брейтвейтами, но, увы, не с мисс Ланди. С такими рекомендациями у нее не будет недостатка в предложениях. Место у вас ей вряд ли подойдет. Другое дело – я, мистер Кингстон. Здесь меня никто и ничто не удерживает: я пользуюсь гостеприимством друзей и мечтаю сбежать из Калькутты, чтобы увидеть настоящую Индию. Если я не опасаюсь за свою репутацию, то почему за нее должны переживать вы? Ваша айя предоставит мне необходимую защиту и женское общество. Большего мне и не надо.

– Нет, мисс Уайтфилд. Я отказываюсь принять ваше предложение. Мне было… приятно с вами познакомиться. – Он низко поклонился. – А теперь прошу меня извинить. Всего наилучшего.

Не дав ей возразить, Алекс быстро раскланялся и исчез в толпе. Боясь, как бы мисс Эмма Уайтфилд не стала его преследовать, он вступил в беседу сразу с несколькими джентльменами, нет ли у кого на примете надежной англичанки, которая могла бы заинтересоваться местом гувернантки у него в доме. Таковых не оказалось – во всяком случае, для него.

Конечно, слуги-британцы не валялись на дороге, но махараджи и прочие знатные индусы умели их находить, особенно нянь. Многие индийские принцы и принцессы вырастали под надзором гувернанток-англичанок, которые пользовались такой любовью, что еще долгое время оставались в семьях после того, как их воспитанники взрослели. В отличие от многих британцев индийцы не бросали на произвол судьбы верных слуг, в которых переставали нуждаться, а относились к ним, как к родным, и заботились до самой смерти, скрашивая им старость.

В конечном итоге и для Алекса не составляло особого труда найти англичанку. Но он ни за что не взял бы к себе мисс Эмму Уайтфилд и не повез бы ее в Парадайз-Выо. Ему меньше всего был нужен человек, мечтающий предъявить права на его владения, особенно теперь, в ожидании земельных инспекторов. Ни его врагам, ни даже друзьям, в том числе юному набобзаде Бхопала, ни к чему было знать о возникшей угрозе его владениям. Конечно, обоснованность претензий мисс Уайтфилд скорее всего не могла быть доказана, однако само их появление лишало его душевного спокойствия. Тревожила и сама мисс Уайтфилд. В ней было что-то такое, что угрожало спокойному течению его жизни. Оставалось только надеяться, что им не суждено больше встретиться.

После неожиданного исчезновения Александра Кингстона Эмма возвратилась в бальный зал, где к ней подлетел огорченный Персиваль Гриффин.

– Эмма!.. Мисс Уайтфилд! Я вас повсюду ищу. Вот ваш ромовый пунш. – Он решительно протянул ей бокал, расплескав янтарное питье. На платье у Эммы, на самом видном месте, появилось пятно. – Боже мой!.. Какой я неловкий! Сейчас найду салфетку и заглажу свою оплошность.

– Что вы, не беспокойтесь, мистер Гриффин! – Эмма поймала его за руку. – Забудьте про пунш! У нас есть более важная тема для разговора.

– Правда? – Гриффин заморгал, в его глазах появилась надежда. – Правда? – радостно повторил он.

Не обращая внимания на обращенные в ее сторону высокомерные взгляды, полные неодобрения, Эмма подвела Гриффина к пустующему красному диванчику в углу.

– Вы обязаны рассказать мне все, что знаете, про Калькуттское земельное управление. Раз вы надеетесь стать в один прекрасный день земельным администратором всей Центральной Индии, то должны многое знать.

На лице ее собеседника появилось выражение гордого самодовольства.

– Я только что вернулся из Бомбея с подтверждением, что эта должность скоро будет мне доверена. Теперешний администратор уходит в отставку и возвращается в Англию. У меня уже есть кое-какие планы по реорганизации этого уважаемого учреждения. Вот где найдут применение мои бесспорные организаторские способности!

Эмма подавила зевок.

– Как увлекательно! Расскажите мне еще! Я слышала, что недавно там произошел пожар.

– Верно… Ужас! Погибло столько бесценных бумаг! Возникла страшная путаница, которую теперь придется устранять. – Гриффин опустился на диванчик рядом с Эммой. – По словам Уильяма, вы пожаловали в Индию, чтобы отыскать земельную собственность, завещанную вам матерью. Боюсь, вам придется оставить это намерение, мисс Уайтфилд. Во-первых, Центральная Индия – самая нецивилизованная часть страны. Во-вторых, вы все равно не смогли бы подтвердить свои права на собственность, еще не находившуюся в вашем владении. Ведь прошло более десяти лет! С тех пор земля в Индии неоднократно переходила из рук в руки.

– Вы – второй человек за вечер, от кого я это слышу. И тем не менее я не собираюсь сдаваться, мистер Гриффин. Надеюсь, на своем новом посту вы сумеете оказать мне помощь.

– Разумеется, моя дорогая, я сделаю все, что смогу. Эмма потянулась за бокалом с пуншем, который он по-прежнему держал в руке.

– Замечательно!

Она поднесла бокал к губам и осушила его одним жадным глотком, чем вызвала у Гриффина глубочайшее изумление.

– А теперь, мистер Гриффин, я хочу попросить вас еще об одной услуге.

– Для вас, дорогая Эмма, я готов на все. Повелевайте!

– Не знаете ли вы, где проживают в Калькутте Брейтвейты? Я у них уже бывала, но боюсь, не найду их дом, тем более что собираюсь идти пешком.

– Даже не думайте об этом, дорогая! Наймите паланкин, а лучше экипаж. Леди в вашем положении не должна расхаживать по улицам.

– Меня уже предупреждали об этом.

Эмма не стала сообщать, зачем ей понадобилось к Брейтвейтам, однако она не отказалась от предложения Гриффина прислать за ней на следующее утро собственный экипаж. Это избавило ее от лишних объяснений с Рози. Сам Персиваль признался, что будет занят всю первую половину дня, так что Эмма получала возможность отыскать мисс Абигейл Ланди и уговорить ее отказаться от предложенного места в доме снискавшего дурную славу Александра Кингстона. Бедный Алекс! Он и не догадывался, что ему предстоит покинуть Калькутту только в обществе Эммы.

– Как ты могла, Эмма?! – всплеснула руками Рози. – Спрятаться за папоротником с самым скандальным из гостей да еще умолять его нанять тебя в услужение к его детям! Да ты в своем ли уме! Дочь сэра Генри, баронета и бывшего вице-короля Индии, согласна пойти в няньки! Да не к кому-нибудь, а к отпрыскам Александра Кингстона…

– Его отпрыски не несут ответственности за поступки своего отца. Они невинные дети и не заслужили такого к себе отношения. – Эмма стояла перед зеркалом, медленно вынимая заколки из волос. – Прости, что я тебя разочаровала, Рози, но я полна решимости во что бы то ни стало попасть в Центральную Индию.

Рози взволнованно расхаживала по комнате.

– Вряд ли я в силах отговорить тебя от этого безумия. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты поступишь по-своему, и никакие предостережения тебя не остановят.

Эмма встряхнула головой, распуская волосы, и потянулась к щетке, лежавшей на резном туалетном столике.

– Мне не хочется причинять тебе хлопоты и ставить в неудобное положение, Рози. Можешь мне поверить: я буду осторожна.

Рози остановилась посреди комнаты:

– Осторожна? Разве ты когда-нибудь была осторожна, Эмма? Тебе нет никакого дела до того, что пострадает не только твоя репутация, но и моя. Если тебе удастся убедить Кингстона нанять тебя, об этом скоро узнает вся Калькутта. Пойдут сплетни, будут строиться догадки. Противостоять всему этому придется мне одной.

– Возможно, он меня еще не возьмет, – разумно возразила Эмма. – У меня может появиться более удачливая соперница.

– Никто больше не проявит к этому месту интереса. – Рози сузила глаза. – К тому же я слишком хорошо тебя знаю, Эмма Уайтфилд, и заранее предсказываю, что ты сделаешь все, чтобы других претенденток на место не появилось. Как же быть с беднягой Гриффином?

– Завтра в девять утра мистер Гриффин пришлет за мной экипаж. – Эмма не стала уточнять, куда собирается отправиться. – Я великодушно оставляю ему надежду на мое расположение к нему…

– Он откажется иметь с тобой дело, Эмма, если твое имя будет упоминаться рядом с именем Кингстона. Неужели ты не можешь один-единственный раз в жизни поступить так, как того требуют приличия? У тебя появился бы шанс исправить ошибки прошлого и начать новую жизнь. Позволь мне руководить тобой на этом пути. Здесь, в Индии, британский свет еще более косный и ограниченный, чем дома. Ты просто не можешь себе позволить…

– Вот, значит, в чем все дело? – Эмма опустила щетку и перевела взгляд на огорченную подругу. – Прости меня, Рози, если мои слова тебя обидят. Я дорожу нашей дружбой и безгранично благодарна тебе за все, что ты для меня сделала, но пойми, дорогая: здесь, в Калькутте, я задыхаюсь! Мне необходимо вырваться из этой удушливой атмосферы и объездить, если понадобится, всю Индию, чтобы найти то, ради чего я сюда явилась.

– Учти, дорогая, Уайлдвуда тебе не видать!

– Я имею в виду не только Уайлдвуд. Речь о большем. О… о… Не знаю, как это объяснить, Рози. Наверное, мне надо найти саму себя, почувствовать свою личность, ожить, если хочешь. Да, я приехала сюда ради Уайлдвуда, но теперь вижу, что дело не только в нем.

Прервав свою пылкую речь, Эмма подошла к распахнутому окну и с жадностью вдохнула ночной воздух.

– Где-то там, Рози, лежит подлинная Индия. Там мое будущее, я это чувствую… – Лицо Эммы обдувал легкий ветерок, несший экзотические индийские ароматы. В небе гасли звезды. До рассвета оставался какой-то час-другой. Она обернулась к Рози, смотревшей на нее с нескрываемой тревогой. – Я должна отыскать свой Уайлдвуд! Я чувствую, что не буду счастлива здесь, в Калькутте, рядом с мистером Гриффином. И вряд ли меня потянет обратно в Англию. Но я хочу во что бы то ни стало найти свое счастье! Рози, дорогая, ты меня понимаешь?

В глазах у Рози заблестели слезы. Она подошла к Эмме и обняла ее:

– О, Эмма! Я тебя очень хорошо понимаю! Повстречав Уильяма, я поняла, что нашла родственную себе душу. Нам было предначертано судьбой быть вместе. Почувствовала ли ты что-то похожее, когда познакомилась с Персивалем?

Она откинула голову, чтобы вглядеться Эмме в лицо. Та лишь печально покачала головой:

– Боюсь, что нет. Он не вызвал во мне никаких эмоций.

Неожиданно Эмма вспомнила Александра Кингстона. Вот к кому ее сразу потянуло! От одной мысли о нем ее бросило в жар. Однако ей вовсе не хотелось вступать в какие-то личные отношения с этим смуглым мужчиной, повергавшим ее в трепет; ее намерения ограничивались лишь тем, чтобы с его помощью проникнуть в Центральную Индию и попытаться найти свои земли… К тому же вряд ли этот красавчик обратит на нее внимание. В его распоряжении наверняка находятся почти все молодые женщины Индии, за исключением, может быть, самых щепетильных замужних дам, хотя и те могли испытать соблазн… Эмма призывала себя к осторожности: слабая искра первого чувства ни за что не должна была превратиться в пожар! После встречи с Абигейл Ланди она опять предстанет перед Александром Кингстоном, только в этот раз она заставит себя сохранять холодность и спокойствие. Ситуация будет находиться под ее полным контролем.

Пожелав Рози доброй ночи, Эмма улеглась в постель, над которой было устроено нечто вроде балдахина из противомоскитной сетки. Ножки кровати стояли в блюдцах с водой, чтобы обезопасить спящую от ползающих насекомых. Все это напоминало Эмме о том, что Индия – совсем иной край, отличный от любого, где ей приходилось жить или бывать… Быть может, она здесь найдет свое счастье. Только бы хватило отваги и решимости!..