"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора

- Говорил я тебе, Дамьяно, что надо загодя прийти. А теперь от кафедры
вон как далеко. Ничего не услышим.
- Ну, брат, услышишь, не бойся. Как закричит, загремит,-тут тебе не
только глухие, но и мертвые услышат! - Нынче, говорят, пророчествовать
будет? - Нет,- пока Ноева ковчега не достроит... - Или не слышали?
Кончено все до последней доски. И таинственное дано истолкование: длина
ковчега - вера, ширина - любовь, высота - надежда. Поспешайте, сказано,
поспешайте в Ковчег Спасения, пока еще двери отверзты! Се, время близко,
закроются врата; и восплачут многие, что не покаялись, не вошли...
- Сегодня, братцы, о потопе,- семнадцатый стих шестой главы книги
Бытия.
- Новое, говорят, было видение о гладе, море и войне. - Коновал из
Валломброзы сказывал,- над селением ночью в небе несметные полчища
сражались, слышен был стук мечей и броней...
- А правда ли, добрые люди, будто бы на лике Пресвятой Девы, что в
Нунциате дей-Серви, кровавый пот выступил?
- Как же! И у Мадонны на мосту Рубаконте каждую ночь слезы капают из
глаз. Тетка Лучия сама видела.
- Не к добру это, ой, не к добру! Господи, помилуй нас грешных...
На половине женщин произошло смятение: упала в обморок старушка,
стиснутая толпой. Старались поднять ее и привести в чувство.
- Скоро ли? Мочи моей больше нет! - чуть не плакал тщедушный столяр,
вытирая пот с лица. И вся толпа изнывала в бесконечном ожидании. Вдруг море
голов всколыхнулось. Послышался шепот. - Идет, идет, идет! - Нет, не он.-
Фра Доменико да Пешия.- Он, он! - Идет!
Джованни увидел, как на кафедру медленно взошел и откинул куколь с
головы человек в черной и белой доминиканской одежде, подпоясанный веревкой,
с лицом исхудалым и желтым, как воск, с толстыми губами, крючковатым носом,
низким лбом.
Левую руку, как бы в изнеможении, опустил на кафедру, правую поднял и
протянул, сжимая Распятие. И молча, медленным взором горящих глаз обвел
толпу.
Наступила такая тишина, что каждый мог слышать удары собственного
сердца.
Неподвижные глаза монаха разгорались все ярче, как уголья. Он молчал,-
и ожидание становилось невыносимым. Казалось - еще миг, и толпа не
выдержит, закричит от ужаса.
Но сделалось еще тише, еще страшнее. И вдруг в этой мертвой тишине
раздался оглушительный, раздирающий, нечеловеческий крик Савонаролы:
- Ессе ego adduce aquas super terram! Се Аз низведу воды на землю!
Дыхание ужаса, от которого волосы дыбом встают на голове, пронеслось
над толпой.
Джованни побледнел: ему почудилось, что земля шатается, своды собора
сейчас рухнут и раздавят его. Рядом с ним толстый котельщик затрясся, как
лист, и застучал зубами. Столяр весь съежился, вобрал голову в плечи, точно
под ударом,-сморщил лицо и зажмурил глаза.
То была не проповедь, а бред, который вдруг охватил все эти тысячи
народа, и помчал их, как мчит ураган сухие листья.
Джованни слушал, едва понимая. До него долетали отдельные слова:
"Смотрите, смотрите, вот уже небеса почернели. Солнце багрово, как