"Д.С.Мережковский. Лютер ("Реформаторы" #1) " - читать интересную книгу автора

руку тяжел со всеми детьми (их было семеро), и, может быть, особенно с
маленьким Мартином - любимым первенцем своим, потому что хотел воспитать,
как следует, думая, что воспитать - значит наказывать. "Батюшка однажды
избил меня так жестоко, что я долго потом его боялся и прятался от него,
пока опять к нему не привык. Также и матушка высекла меня однажды розгами до
крови за какой-то несчастный орех. Оба желали мне добра, но, не различая
духов, не умели наказывать в меру".[102] "Главной причиной того, что я
впоследствии бежал в монастырь и постригся, была непомерная строгость моих
родителей", - вспомнит Лютер, а все-таки будет им всю жизнь благодарен за
"нежнейшую любовь и общение сладчайшее (caritas suavissima et dulcissima
conversatio) - все, что я есть".[103] Но лицом и всею повадкою Лютер не в
отца, а в мать, Маргариту, - судя по портрету Луки Кранаха, старую
крестьянку, всю изможденную и высохшую от тяжелых работ.[104] "Мои родители
были сначала так бедны, что матушка носила дрова на плечах".[105] Часто
брала она к себе на колени маленького Мартина, нежно гладила по голове тою
самою морщинистой рукой, которою секла, и напевала ему на ухо жалобную
песенку, тихую, как шелест ночного ветра в лесу, и грустную, как улыбка
больного ребенка:

Mir und Dir ist Niemand huld,
Das ist unser beider Schuld.

"Сколько раз певал я потом, в жизни моей, эту песенку матушки", -
вспомнит Лютер в старости.[106]
Все рудокопы - народ суевернейший,[107] потому что диаволу принадлежат
сокровища подземных недр, в том числе и руда. Лютер был сыном рудокопа
недаром: с детства тяготел на нем страх Нечистой Силы. Может быть, мать,
вместе с жалобной песенкой, навеяла на душу его "древний ужас", terror
antiquus, смешивающий Бога с диаволом. После смерти маленького брата,
которого соседка-ведьма как будто бы "сглазила",[108] ужас этот еще
усилился. "Бедную матушку и нас, детей, ведьма замучила бесовскими чарами
так, что надо было откупаться от нее подарками".[109] Одного священника
довела она до того, что он утопился в реке.
К лысому темени Брокена, где справлялись шабаши ведьм, родился и доктор
Лютер так же близко, как доктор Фауст. В зеленом, колдовством напоенном
воздухе Вальпургиевой ночи оба живут от тех упоительно мерзостных ужасов,
которые происходят в этой ночи; может быть, втайне влечется к ним так же,
как Фауст. Будучи уже великим вождем Реформы, любит он рассказывать в
"застольных беседах", Tischreden, об испытанных им самим или виденных и
слышанных искушениях бесовских. Вот один из этих рассказов, может быть,
воспоминание детства:
"Старый священник, стоя однажды на молитве, услышал, как диавол, чтобы
ему помешать, хрюкал, точно целое стадо свиней. "Государь Диавол, Herr
Teufel, - сказал священник, - ты получил по заслугам - ты был некогда
прекраснейшим из Ангелов, а теперь - свинья". И только он это сказал,
хрюканье затихло, потому что диавол не может выносить презрения; вера делает
его слабее ребенка".[110] Но только истинная вера делает это, а суеверие -
ложная вера - дает ему такую силу, что человек не знает, кто сильнее, Бог
или диавол. Нечто подобное происходит и с маленьким Лютером, а потом и с
большим.