"Д.С.Мережковский. Тайна трех: Египет и Вавилон" - читать интересную книгу автора

младенца, "есть ноуменальная святость, как бы влага потустороннего света,
еще не сбежавшая с ресниц его".
Вот почему животное, может быть, к Богу ближе человека: в человеке
потухшая, все еще сияет в животом небесная радость земли. И не спасется
человек, пока вся тварь не спасется.


LXII

"Мир - Божья тварь; это такая простая и родная истина, что упояемые ею,
мы впадаем в скакание и играние Давидово... Является миромоление,
миролобзание... Я ложусь на землю и целую ее: почему? Божия. Я беру мотылька
и не сорву с него крылышек, но с неизъяснимой негой буду следить, как он
неумелыми ножками ползет по пальцу: брат мой, сын мой, - одно с ним у меня
дыхание жизни. Нет более могил - везде воскресение... Сама смерть
непостижима для меня иначе, как второе рождение... Умерла куколка, мотылек
выпорхнул" (В. Розанов)
Куколка - мумия - тело воскресшего: вот новое чтение иероглифов.
"Египта никто не видел, и ты вошел в него первым".


LXIII

Так преодолевается Египтом ужас Достоевского, ужас мертвой механики или
нечистой животности: средоточие мира - не Бог, а машина, или насекомое.


LXIV

Насекомым - сладострастье;
Ангел Богу предстоит.

Но вот и насекомое - в Боге: "Я всему молюсь. Видите, паук ползет по
стене; я смотрю и благодарен ему за то, что ползет" (Кириллов, в "Бесах").


LXV

Египетский розовый лотос, nekheb, со сладостно-свежим, анисовым
запахом, при заходе солнца, закрывает чашу свою, сокращает стебель и уходит
в воду, а утром опять выходит и раскрывается, выпуская спрятавшихся в нем
насекомых. И новорожденный бог солнца, Гор, каждое утро выходит из
распустившегося лотоса, как насекомое. "Он открывает вежды свои - и
просвещается мир, день от ночи отделяется, и оживает вся тварь".


LXVI

Развращенным эллино-римскою внешнею красивостью - не красотою - нам
понятно поклонение милой бабочке, нежной голубке, гордому льву и даже змее,