"Абрахам Мерритт. Лунная заводь" - читать интересную книгу автора

эта штука прошла сюда, кружась и мурлыкая, и колокольчики его звучали очень
радостные. Йес! Оно было - как вы это говорите? - на волосок от меня, вот!
- Погодите, - сказал я, делая Ларри знак не вмешиваться. - Из ваших
слов я понял, будто вы побывали в этом месте?
Маракинов буквально озарил меня улыбкой.
- Йес, доктор Гудвин, - сказал он. - Я вошел сюда, когда тот, который
выходит отсюда, - вышел!
Потеряв дар речи, я смотрел на него, едва ли не разинув рот; на
воинственной физиономии Ларри отразилось нечто вроде смешанного чувства
зависти и почтения; Олаф, по-прежнему сотрясаясь всем телом, молча наблюдал
за нами.
- Доктор Гудвин, и вы, мой юный драчливый друг! - продолжил Маракинов,
эффектно выдержав красноречивую паузу (краем сознания я отметил, что русский
почему-то не включил Халдриксона в свое обращение). - Настало время сделать
нам взаимопонимание. Я имею сказать вам предложение. Вот оно: мы все - как
вы это говорите? - в одной лодке... йес, и сели на мель. Нам нужны все наши
руки, разве нет? Давайте соберем сообща наши знания и наши головы и
способности... ведь даже пинок как у мула - это способность! - Он задорно
посмотрел на Ларри. - И вытянем нашу лодку снова на хорошую воду. А потом...
- Все это звучит очень трогательно, Маракинов, - перебил его Ларри, -
но ни в какой лодке я не буду чувствовать себя в безопасности рядом с
человеком, от которого того и гляди получишь выстрел в спину.
Маракинов умоляющим жестом прижал руки к груди.
- Но это ведь так натурально, - жалобно сказал он, - так логично, йес!
Здесь очень большой секрет, возможно, много секретов, полезных в моей
стране..
Русский замолчал. Лицо у него вдруг сделалось как у человека,
охваченного каким-то необычайно бурным чувством: вены на лбу набухли, глаза
засверкали, он вдруг заговорил срывающимся гортанным голосом.
- Я не извиняюсь и не объясняюсь, - проскрежетал Маракинов, - Но я хочу
кое-что сказать вам, йес! Вот моя страна покрывается кровавым потом в
эксперименте, чтобы освободить весь мир. И вот другие народы, окружающие ее,
как волки, и они только и поджидают прыгнуть на наши глотки при малейшей
мере признаке слабости. И вот вы, лейтенант О'Киф, - из волков Англии и вы,
доктор Гудвин, - из банды янки... и вот вы здесь, в том месте, что, может
быть, будет способно для моей страны выиграть войну для рабочих. Что есть
жизни вас двух и этого моряка ради всего этого? Меньше, чем мухи, которых я
хлопаю своей рукой, меньше, чем пылинки в солнечном луче!
Он внезапно осадил себя.
- Но это сейчас не такая важная вещь, - почти холодно подвел итог
русский. - Ни это, ни мое стреляние. Давайте честно глядеть ситуации в лицо.
Мое предложение есть такое: что мы соединяем интересы и - как это вы
говорите? - смотрим на мир одними глазами, мы поищем наш путь через это
место и поизучаем его секреты, о которых я говорил, если, конечно, сумеем. И
когда это будет сделано, мы пойдем по нашим дорогам в каждую свою страну,
чтобы сделаться полезными для наших стран, как каждому из нас это возможно.
На моей стороне я предлагаю свои знания - и это вещь очень, очень
неоценимая, - не так ли, доктор Гудвин? - и еще мой опыт. Вы и лейтенант
О'Киф делаете так же самое, и этот человек, который Олаф, делает, что он
может своей силой, потому что я не думаю, чтобы его полезность лежала в его