"Жеральд Мессадье. Цветок Америки ("Жанна де л'Эстуаль" #3)" - читать интересную книгу автора

утками и курами, маслом и зерном, вязанками сена и дров - а деньги добывали,
облагая налогом испольщиков, которым уступали поля и леса, формально им
принадлежавшие. Старшие сыновья наследовали титул и поместье, младшие
вступали в духовные ордена и стремились добиться королевской милости, чтобы
получить какое-нибудь аббатство или епископство с хорошим доходом.
Жак де л'Эстуаль, второй муж Жанны, приобрел, таким образом, семь ферм
и баронский титул: первые в благодарность за услуги, оказанные Жанной Карлу
VII, второй - за денежный заем, выторгованный Жаком для короля. Сама Жанна
поначалу уступила искушению стать владелицей замка и восстановила усадьбу
Ла-Дульсад. Провидению было угодно, чтобы торговые интересы в Париже и
смерть брата Дени отвратили ее от этого поместья.
А для сеньоров времена изменились. Во-первых, постепенное объединение
королевства сделало их совершенно бесполезными. За исключением нескольких
больших герцогств, таких, как Бретань или Бургундия, прочие уделы потеряли
всякое значение. Жанна обнаружила это случайно: Бовуа, которые так
высокомерно приняли ее, когда она вышла замуж за Бартелеми, теперь едва
сводили концы с концами. Через посредство Жозефа она дала своей надменной
золовке денег взаймы, хотя знала, что долг никогда не будет возвращен.
Во-вторых, сеньоры сейчас не смогли бы собрать армию даже в полтора
десятка человек: у них не хватило бы средств, да и мужчин почти не осталось.
Наконец, их земли были опустошены бесконечными войнами. Обезлюдевшие
фермы захирели и не приносили никакого дохода. Именно об этом маленькая
крестьянка-пирожница рассказала королю Карлу VII после путешествия в
Боте-сюр-Марн, совершенного вместе с Бартелеми. По правде говоря, Карл и сам
прекрасно это знал. На фермах, подаренных им Жанне в порыве великодушия, все
строения лежали в руинах, а земли заросли бурьяном. Она порой с дрожью
вспоминала ту ночь, когда в амбаре одной из таких ферм отбивалась от
голодных волков вместе со стражниками Итье и Матьясом.
Одним словом, феодалы подпилили сук, на котором сидели, разорив землю,
дававшую им силу и власть.
Рискуя умереть от скуки и холода в своих замках, страдая от ревматизма
в любое время года и отправляя естественную нужду в продуваемом ветрами
дворе, разорившиеся сеньоры потихоньку перебирались в город, а земли и
конюшни отдавали в аренду. Деньгами они пытались разжиться у банкиров, в том
числе у Жозефа де л'Эстуаля. Но они тщетно надували щеки, ибо Жозеф всегда
осторожно выяснял, каковы гарантии займа. Когда ему давали "слово де
Фанфарона", он придирчиво оценивал имущество де Фанфарона, который обычно
приходился кузеном или свойственником главе семьи - иными словами, был нищим
приживалом, промотавшим свою долю наследства еще до того, как получил.
Когда же Жозеф отказывался дать взаймы, его обзывали евреем, что
вызывало у него приступы безудержного веселья.
Впрочем, по этой причине ни его, ни Жанну не приглашали на изысканные
ужины нового кардинала-архиепископа, который чванился хорошим тоном на
итальянский манер: она была бюргершей, звание уничижительное, и даже - до
нее доходили такого рода слухи - выскочкой, фермершей, бывшей уличной
пирожницей. За это ее лишили удовольствия внимать теорбе и клавикордам,
привезенным из Италии.
Ужасное лишение! Слава богу, что хоть распутной девкой не считали.
В тот единственный раз, когда супругов де л'Эстуаль и Франсуа де Бовуа
пригласили в резиденцию архиепископа поужинать в обществе деклассированных