"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

департамент, и там заготовили и переслали в Третье отделение очередную
бумагу - отношение командиру Отдельного оренбургского корпуса генералу
Обручеву: <По распоряжению его императорского величества к вам
направляется...>
В эти дни Сераковский написал несколько писем матери, друзьям и
попытался получить свои книги, оставшиеся у товарищей. Будущее не казалось
ему мрачным, он решил, что служба в полку не помешает держать экзамен на
ученую степень в одном из университетов. Степень магистра или бакалавра
давала в отношении военной службы те же льготы, что и дворянское звание, -
довольно быстрое получение первого офицерского чина.
Сераковский находился в том свойственном молодости состоянии, когда
будущее, несмотря ни на что, кажется заманчивым и влечет к себе. Впереди
туман, непогодь, солдатская жизнь и в то же самое время - другая страна,
новые люди, далекие невиданные места.
Отъезд был назначен на двадцатое мая. Смотритель принес снова толстую
шнуровую книгу, и Сераковский расписался в получении своего студенческого
одеяния, саквояжа и восемнадцати полуимпериалов в потертом кожаном
портмоне.
Все это он делал будто во сне, еще не остыв от недавнего разговора с
Дубельтом, с <отцом-генералом>, который пообещал каждый месяц требовать
отзыв о поведении его <нового сына>, и если отзыв окажется благоприятным,
то испытание Сераковского не продолжится и более двух лет. <Я сам буду
просить за вас милосердного государя, мой юный друг>.
Казенная жандармская бричка, такая же, как все жандармские брички
Российской империи, стояла во дворе. Два коня нетерпеливо били копытами.
Равнодушно взирал на все сидевший на козлах ямщик.
- О прошлом годе, молодой человек, вот об эту примерно пору, -
добродушно сказал смотритель, - отъезжал от нас один человек в том самом
направлении, что и вы: малороссийский сочинитель Шевченко Тарас
Григорьевич, может, слыхали? Веселый такой... А чего было смеяться да
балагурить? - Смотритель пожал плечами. - Не на бал ехал - в солдатчину!
Из двери, что вела в главное здание Третьего отделения, выбежал
молодой офицер с черными усиками. В руках у него был портфель, в котором
лежало запечатанное сургучом отношение Военного министерства к генералу
Обручеву и приказ Третьего отделения сопровождать Сераковского на пути от
Петербурга до Оренбурга. <Содержать Сераковского прилично его
происхождению... Обходиться снисходительно, имея, однако же, за ним
наблюдение; не дозволять ему никуда отлучаться и не входить ни в какие
посторонние рассуждения...>
- Можете отправляться, молодой человек, - сказал смотритель. -
Спокойным вы были постояльцем... никаких забот с вами. Ну, прощайте! Не
поминайте лихом.
- Прощайте, Михаил Яковлевич. Хотел бы еще встретиться с вами, но
только не здесь... Кстати, в мою комнату, наверное, уже есть жилец?
- Свято место пусто не бывает.
Конвоир проводил Сераковского до брички, у которой его поджидал
офицер.
Сераковский последний раз взглянул на угловое окно, надеясь увидеть
московского студента Погорелова, но его не было. <Что ж, значит, не
судьба>.