"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

фельдфебель. - Саенко, отвечай ты.
- Бунтарей супротив царя, веры и отечества, вроде Стеньки Разина,
Пугачева, студентов, жидов и ляхов, - заученно отчеканил Саенко.
- Слышал, Сераковский? - Фельдфебель самодовольно взглянул на
Зыгмунта.
- Слышал! Однако вот я, например, лях... поляк. А службу несу
государеву. Какой же я враг? Врагам оружие не доверяют, а мне ружье дали,
штык...
- Не рассуждать!


Кто сжавшись комочком, кто раскинув руки, кто ничком - спали на нарах
солдаты. Некоторые бормотали во сне что-то непонятное, кто-то стонал. Не
спал лишь Сераковский. Сегодня его назначили в наряд дневальным, вне
очереди, в наказание за то, что <встревал> - возражал фельдфебелю на
занятиях <словесностью>.
Сераковский в полной форме и со штыком у пояса ходил по притихшей
казарме. Ему надо было следить за порядком - чтобы ночью не пили водку, не
буянили, не отлучались без надобности и чтобы ничего ни у кого не пропало
из сундучка. Деревянные самодельные сундучки, в которых солдаты хранили
деньги и личные вещи, стояли у каждого под нарами, и лишь у Сераковского и
Погорелова было по небольшому дорожному саквояжу.
Время тянулось медленно. С башенки над батальонной канцелярией часы
пробили полночь, потом час. В казарме стало душно, задыхалась без свежего
воздуха свеча. Иногда кто-нибудь просыпался, садился, дико оглядывался
вокруг и снова валился на бок, погружаясь в тяжелый сон. Иногда кто-либо
выходил на минутку. Вышел и Охрименко. Другие солдаты перекидывались с
дневальным словечком, а тот прошел молча, словно ничего не видя перед
собой, и долго не возвращался. Сераковский забеспокоился - не случилось ли
что? - шагнул за порог и услышал глухие судорожные рыдания.
Ночь была темная, только свет крупных южных звезд лился на остывающую
землю Да изредка в западной части неба вспыхивали безмолвные зарницы.
Сераковский подошел к Охрименко.
- Что с тобой? - спросил он участливо.
- Бильш не можу так, не можу. Все бьють, каты проклятущи, измываются
над людыной, гирш, чим над собакою. Не можу я бильш так... Убегу, вот те
крест, убегу...
- Ну куда ты убежишь, Охрименко? - ласково сказал Сераковский. - С
одной стороны море, с другой - пустыня.
- В Персию убегу...
- Ты думаешь, там лучше, в Персии? Чужбина ведь!
- А бог его знае...
- Покинуть родину можно только в одном случае - если уверен, что там,
на чужбине, будешь бороться за свободу отчизны.
Охрименко вздохнул.
- Откуда родом, не с Волыни, часом? - спросил Сераковский, помолчав.
- Ни. С Чернигивщины. С-пид Козельца. Може, чулы?
- Как не чув, когда меня через этот город в жандармской бричке
провезли!
- А за что вас?