"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

- Ни за что в общем... Не понравился царю-батюшке, вот и угодил в
солдаты.
- Дневальный! - раздался громкий окрик унтера Поташева.
- У-у, звирюга! - Охрименко потряс в воздухе огромным кулачищем. -
Вот як дам раз в его погану морду!..
- Здесь дневальный! - откликнулся Сераковский. Скрипнула дверь, и в
ее проеме, слабо освещенном изнутри свечой, показалась полуголая, в одних
кальсонах, фигура унтера.
- Так вот как ты дневалишь! Разговорчики!.. Охрименко, ко мне!
Охрименко не пошевелился.
Неслышно ступая по земле босыми ногами, Поташев подошел к обоим
солдатам. Сераковский невольно отпрянул, но унтер лишь зло сверкнул на
него глазами и ударил в скулу Охрименко.
- Один и другой не в очередь в караул пойдете!
- За шо? - горько выкрикнул Охрименко.
- Два раза пойдешь без очереди, хохол проклятый! Я тебя научу
разговаривать!


Степь вся была выжжена солнцем, голая и бесприютная. Став спиной к
укреплению, Сераковский видел только однообразную, чуть всхолмленную
равнину, на которой не на чем задержаться глазу. Еще с половины апреля
начали засыхать на корню травы, от чего степь стала желто-серой. Серый
цвет придавала ей полынь, росшая островками. Пропитанный ее запахом воздух
казался горьким. Ветер пригибал к земле похожий на седые волосы ковыль;
ощетинившись во все стороны иголками, раскачивались кустики верблюжьей
колючки.
Сераковский ходил вдоль крепостной стены, время от времени поглядывая
на восток, в безводную мшистую степь, откуда мог внезапно появиться
какой-нибудь лазутчик из кокандцев. Все огромное пустынное пространство
между Каспийским и Аральским морями жило своей, вольной жизнью. Кочующие
здесь адайцы не признавали русского царя, изредка нападали на казачьи
разъезды, вырезали принявших русское подданство казахов и были неуловимы.
Сразу же за землей адайцев начиналось неприсоединенное к России Хивинское
ханство, и это вносило некоторую тревогу в жизнь укрепления.
Осень здесь наступала довольно рано, и, по мере того как она
приближалась, ночи становились холоднее. Сегодня тоже было студено,
зябко - Сераковский кутался в шинель, - больно секли лицо острые песчинки,
которые нес северный ветер.
Проехал мимо возвращающийся из степи пикет. Казаки были чем-то
возбуждены, громко разговаривали, смеялись, у одного из всадников
Сераковский заметил притороченные к седлу полосатый халат и легонькие
казахские сапожки. <Опять грабеж>, - Сераковский болезненно поморщился. Он
не мог понять, как все эти унтеры, фельдфебели и ротные командиры, которые
били по лицам солдат за неправильно застегнутую пуговицу или недостаточно
затянутый ремень, как эти самые люди могли допускать и прощать тем же
солдатам ночные похождения. Он представил себе, как казаки, не заезжая в
укрепление, повезут свою добычу в лавку внизу, за что получат от
неразборчивого маркитанта четверть водки...
Ночь наступила быстро, стала невидимой черная полоса моря, погасли