"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

- С удовольствием, ваше высокоблагородие, - несколько растерянно
пробормотал Сераковский.
- Вне службы вы можете называть меня Степан Иванович.
Когда они подошли к дому, на крылечко выскочил шустрый мальчик лет
тринадцати, очень похожий на отца, белоголовый, веснушчатый, и, щурясь от
яркого солнца, подбежал к майору.
- А что за солдат с тобой? - спросил мальчик.
- Это, Коля, Сигизмунд... простите, запамятовал, как вас по
батюшке... Сигизмунд Игнатьевич. Он будет с тобой заниматься.
- Заниматься... - разочарованно протянул Коля.
- Я постараюсь, чтобы занятия не были скучны, - сказал Сераковский.
- Заходите, заходите... Муж мне говорил о вас, - послышался женский
голос, и в двери показалась опрятно одетая женщина с огромными глазами на
смуглом красивом лице. - Здравствуйте! Меня зовут Ольга Васильевна. А вас?
Майор жил в отдельном небольшом каменном флигеле из пяти комнат,
обставленных довольно просто, если не считать великолепных персидских
ковров, украшавших пол и стены. На этажерке стояли книги, и это были
первые книги, которые увидел Сераковский на Мангышлаке, если не считать
церковного Евангелия да <Памятки солдату>. На столе валялось несколько
номеров <Библиотеки для чтения> и какие-то газеты.
У мальчика была отдельная комната с жесткой кроватью и мебелью,
сделанной, очевидно, кем-то из солдат. На стене висела большая карта
Российской империи. Сераковский сразу же отыскал взглядом свою Волынь,
Луцкий уезд, а затем полуостров Мангышлак (Новопетровского укрепления на
карте не было) и ужаснулся громадности расстояния, которое отделяло его от
родных мест.
- Прошу к столу, Сигизмунд Игнатьевич, - пригласила хозяйка.
Да, давненько Зыгмунт не сидел за домашним самоваром, не ел теплых,
только что из печи домашних булок и не пил ароматного китайского чая с
вареньем. Майор расположился напротив и время от времени спрашивал, не
хочет ли Сераковский еще <чего-нибудь откушать>.
- У меня совсем нет времени заниматься с ним, - говорил Михайлин,
поглаживая сына по стриженой голове, - офицеров просить - неудобно, да и
не больно они горазды в науках, а мальчик растет. Будь моя воля, я бы
определил его в кадетский корпус, но вот жена не соглашается.
Батальонный начальник освободил Сераковского от вечерней муштры,
взамен которой Зыгмунт должен был приходить к нему домой и заниматься с
Колей.
- Это я делаю на свой страх и риск, вопреки полученному
предписанию, - сказал Михайлин. - Только, пожалуйста, не подведите меня во
время смотра.
Сераковский по-прежнему вставал вместе со всеми, по-прежнему вместе
со всеми занимался шагистикой, ружейными приемами и <словесностью>, но
отношение к нему несколько изменилось. Даже Поташев стал говорить ему
<вы>, и он был единственный солдат, к которому так вежливо обращался
грозный унтер.
К четырем часам пополудни Зыгмунт шел теперь в дом майора Михайлина.
Мальчик не знал многого из того, что полагалось знать в тринадцать лет,
сведения, полученные от матери и отца, были крайне отрывочны, случайны,
учебников, за исключением задачника по арифметике, не было, и Сераковский