"Георгий Васильевич Метельский.?Доленго (Повесть о Сигизмунде Сераковском) " - читать интересную книгу автора

думал - с чего ему начать, чтобы не отпугнуть, а, напротив, заинтересовать
своего маленького воспитанника.
- О чем же рассказать тебе, Коля? - спрашивал он, обращаясь скорее к
самому себе, и вдруг, повинуясь мелькнувшей мысли, сказал мальчику: -
Закрой глаза, подойди к карте Европы и дотронься рукой. До чего
дотронешься, о том я тебе и расскажу.
Коле затея понравилась. Он зажмурился и, подойдя к карте, ткнул в нее
всей ладошкой. Ладошка закрыла восточную часть Австрии.
- А ты знаешь, Коля, что в этом месте идет жестокая война?
Мальчик оживился:
- Русских с турками?
- Нет, - ответил Зыгмунт. - Бедных с богатыми, справедливых с
несправедливыми, добра со злом.
Говорить такое сыну батальонного начальника было явно рискованно, но
Сераковский не мог удержаться, чтобы не вспомнить, о чем он осенью прочел
в лавчонке Зигмунтовского.
- Твой отец, наверное, получает газеты, - сказал Сераковский. - Давай
посмотрим их.
- Они в кабинете у батюшки. Пошли туда!
- А нам не попадет?
В доме никого не было, если не считать денщика, рубившего во дворе
саксауловые дрова, да кухарки, что-то стряпавшей на кухне к ужину. Коля
повел Сераковского в просторную, устланную ковром комнату с письменным
столом напротив окна, обитою кожей софою и шкафом, заполненным книгами. За
стеклом, на кожаных корешках переплетов поблескивали заголовки, и
Сераковский, как зачарованный, долго смотрел на них. <Современник>, <Сын
отечества>, переплетенные <Оренбургские губернские ведомости>, сочинения
Державина, Жуковского, Пушкина, Вальтера Скотта...
Газеты лежали аккуратной стопкой на маленьком столике, было видно,
что их не только читали, но и берегли.
- Все же давай-ка мы с тобой воротимся в детскую, - сказал
Сераковский озабоченно. - А то как бы нам не попало от твоего батюшки.
- Не попадет, Сигизмунд Игнатьевич, он добрый...
- Ну коль так, то мы возьмем эти газеты и пойдем к карте. Я тебе
покажу, где сейчас идет война.
В пачке лежали газеты за осень и зиму 1848/49 года. Сераковский взял
самую давнюю и сразу же разыскал корреспонденцию из Вены. В австрийской
столице шел бой. Город горел, и вечером можно было читать при свете
пожаров... Зыгмунт схватил следующую газету. <Вена капитулировала>. Еще
одну. <Казнь главного начальника Венской национальной гвардии... Он
сформировал подвижные батальоны и вверил их начальству Бема. Воззвание его
обратило народ к оружию>... <...Князь Виндишгрец потребовал выдачи
польского генерала Бема>... <Генерал Бем бежал из Вены в Венгрию>.
Все время, пока Сераковский лихорадочно читал газеты, Коля стоял
рядом, с недоумением наблюдая за своим странным учителем: что интересного
он нашел в них? И что его так опечалило?
- Турки побили русских? - спросил маленький Михайлин.
- Нет, Коля, на сей раз турки ведут себя хорошо. В мире, видишь ли,
идет особая война. Не страна воюет против страны, а борьба идет внутри, в
границах одного и того же государства. Восстает народ...