"Морис Метерлинк. Мудрость и судьба" - читать интересную книгу автора

правды. В жизни практической и повседневной еще возможно иногда считаться с
обстоятельствами, хотя не всегда дозволительно доходить до последнего
предела себя самого, как это делал, например, Сен-Жюст, который, стремясь с
великой страстностью к справедливости, миру и всеобщему благу, посылал, с
самыми честными намерениями, тысячу жертв на эшафот; зато в жизни духа долг
каждого доходить во всем до крайних пределов своей мысли. К тому же
сознание, что действовать следует только в ожидании истины, помешает лишь
тем, кто не сделал бы ничего и в состоянии невежества. Мысль, стремящаяся
вверх, настолько же ободряет, насколько сперва от них отпугивает. Тем,
которые взирают на жизнь с высоты и заранее преклоняются пред силой,
призванной уничтожить их дела, кажется вполне естественным совершенствовать,
насколько они могут, то, что они могут, то, что можно было назвать разумом,
справедливостью, красотою земли, инстинктом планеты. Они знают, что в
здешней жизни совершенствовать значит, в сущности, открывать, понимать,
ценить. Прежде всего, они питают доверие к "идее вселенной". Они убеждены,
что каждое усилие достигнуть лучшего приближает к таинственной воле жизни;
но в то же время они научаются извлекать новую пищу для своего преклонения,
для своей энергии, для своей надежды из поражения своих благороднейших
усилий и из сопротивления, оказываемого им величием мира. Когда вы под вечер
поднимаетесь на высокую гору, вы видите, как мало-помалу уменьшаются в
размере и наконец совершенно теряются среди заволакивающих долину теней
деревья, дома, колокольня, луга, сады, дорога и даже река. Но светлые точки,
различаемые на дне самых темных ночей в населенных людьми местах, не
бледнеют по мере того, как вы будете подниматься. Наоборот, с каждым шагом
по направлению к вершине, вы будете открывать все большее число огней в
деревнях, погруженных в сон под вашими ногами. Свет, как он ни нежен по
своей природе, единственное в мире, что почти не теряет силу перед лицом
бесконечности. То же самое происходит с нашим душевным светом, когда мы
созерцаем жизнь с некоторой высоты. Хорошо, если созерцание научает нас
относиться равнодушно ко всем нашим низшим страстям; но оно не должно
ослаблять или лишать бодрости ни одного, хотя бы самого смиренного, из наших
стремлений к истине, справедливости и любви. Откуда вытекает это правило,
которое я только что сформулировал? Не знаю сам. Оно кажется мне человечным
и необходимым, - и только. Я не мог бы привести в его пользу других доводов,
кроме доводов чувства; но не всегда следует презирать доводы, опирающиеся на
чувство. И если бы я достиг вершины, откуда этот закон перестал бы казаться
мне полезным, я бы послушался тайного инстинкта, повелевающего мне не
останавливаться, а подниматься все выше до тех пор, пока я снова не убедился
бы в его полезности.

V

После этих общих вступительных слов поговорим в частности о влиянии,
какое мудрость может оказать на нашу судьбу. И, может быть, теперь же будет
уместным заметить, что в этой книге напрасно стали бы искать строгого метода
изложения. Она состоит из отдельных размышлений, которые в более или менее
определенном порядке вращаются вокруг двух или трех вопросов. Она не
стремится кого-либо убедить, она не намерена что-либо доказать. В сущности,
книги не имеют в жизни того значения, какое им желает придавать большинство
людей, кто их пишет или читает. К книгам достаточно было бы прислушаться с