"Катя Метелица. Азбука Жизни " - читать интересную книгу автора

типографская корректорша и заменила бриллиантовое слово "ложил" на
невыразительное "положил".
Чаще всего его редакторское одобрение выражается так: "Ну, это
настоящий монстр". Это, как я догадалась, и есть искомое эстетическое кредо
редактора "СОЛО" - публиковать монстров. Тех, кого нормальные журналы не
опубликуют никогда в жизни.
В "СОЛО" есть своя внутренняя классификация монстров. Это отражается в
рубрикации, которая построена по принципу нарастания монструозности:
"Дебюты" - "Монологи" - "Заповедник" - и, наконец, рубрика "Клуб им.
полковника Васина", в которую попадают те, кого можно считать литературными
супермонстрами. Самого полковника, автора трепетной фронтовой поэмы "Соня" я
знаю лишь по легендам, но зато при мне появился Иван С., и я даже видела его
вживе.
Собственно, он был и есть женщина, Иван С., - стареющая модель,
репатриантка из Америки. Она настояла на псевдониме и вымышленной биографии
("Иван С. Живет в Москве. Окончил десять классов и курсы. Работает
бульдозеристом."), поскольку ее рассказ "Катюсик и урод" ("СОЛО" №20) носил
вполне порнографический характер. Иван С. украсила наш и без того нескучный
семейный обиход несравненной фразой: "Проворные пальцы идиота в считанные
доли секунд достигли вожделенной цели..." Подумать только, в считанные доли
секунд!
Еще мне запомнился Лев Дождев, автор огневой поэмы "Замурованный в
Бетоне" - про каменный уголь. Его, действительно, тяжело забыть. Окрыленный
успехом, автор поэмы (написанной маяковской лесенкой, и чуть ли не каждое
слово с большой буквы) любил порадовать нас телефонным звонком. Голос вполне
каменноугольный, интонации командно-составные, тоже, поди, полковник.
"Александр Александрович. Я тут веночек написал. Понимаете - веночек
сонетов. Так я что думаю - вещь-то стоящая. Вы уж выдвиньте меня на премию.
Букеровскую. Она не за стихи? Жаль. Тогда Пушкинскую. На Нобелевскую нет,
это опасно. Как бы не убили".
Думаю, он боялся ограбления, с Нобелевской-то премией в кармане. В
общем, правильно.
Еще у нас в доме жила рукопись "Банан", о которой стоит упомянуть
отдельно.
Человек, который ее написал, приходится Михайлову Саше другом детства,
и Банан - его детское и пожизненное прозвище. Будучи по натуре человеком
необычайно деятельным и предприимчивым, Банан стал одним из первых в СССР
переводчиков видеофильмов. "Последнее танго в Париже" - это Банан. И
"Дневник баскетболиста" - это Банан: в высшей степени адекватный перевод
речи уличных нью-йоркских подростков - и романтические стихи Джима Кэри про
белый жетон луны. Такое сочетание очень для него характерно.
Банан пишет лирические стихи в духе "Клуба им. полковника Васина" -
совершенно, то есть, дикие стихи. Чудовищно искренние и оттого прекрасные. А
его проза не уступает стихам по искренности и убойной энергетике. Это,
собственно, не проза - а история его жизни, точнее куча разных безумных
историй, с ним приключавшихся.
О себе он пишет в третьем лице, называя себя Мишей, что и является его
настоящим именем, как у Лимонова - Эдичка. Но только Лимонов, прочитав эту
книгу, умрет от зависти. Потому что Лимонов - писатель, со всей присущей
этому клану пыльной книжной грустью, ремесленнической старательностью и