"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора Адъютант вышел.
- И никого ко мне не пускай! - крикнул вслед комиссар. "Приготовился проявлять чуткость, - с горечью подумал Городулин. - Даром мне ее не надо". - Я полагаю, - сказал комиссар, - вам докладывали вчера, что я приказал зайти? - Так точно. Допрос Гусько задержал меня в тюрьме до девятнадцати часов. - И вы после этого не заезжали в Управление? "Знает или не знает? - быстро подумал Городулин. - А ну его... Еще врать". - Заезжал, товарищ комиссар. - Для вашего возраста и милицейского стажа выглядит это довольно странно. И затем сегодня утром вам надлежало тотчас же по приходе доложиться мне. Я ведь приглашал вас не к теще на блины, а по служебному делу, товарищ подполковник... Одутловатое, обычно бледное лицо Городулина покрылось розовыми пятнами. Ожесточение и обида, с которыми он явился к начальнику, сперва подернулись стыдом, а затем еще более растравились. "Теперь-то в самый раз цепляться..." - Виноват, товарищ комиссар, - сказал Городулин. - Что с Гусько? - сухо спросил комиссар. Городулин коротко доложил. Надо думать, прокуратура будет вести следствие не более недель двух, а затем - народный суд в Усть-Нарве. - Вышку получит? - спросил комиссар. - Жаль. А может, по совокупности? - Не думаю. Комиссар был одного возраста с Городулиным. Начинали они когда-то в угрозыске вместе, затем пути их разошлись. Сергей Архипыч ушел сперва в комвуз, потом на рабфак и в институт, а Городулин продолжал трубить и трубить в милиции. В войну, начав старшим лейтенантом разведроты, Сергей Архипыч дослужился до генеральского чина и году в сорок шестом снова вернулся в милицию. Встретились они ни горячо, ни холодно: уж очень много повидали отдельно друг от друга; рассказывать было долго, а не рассказывать - вроде глупо. Навязываться Городулин не стал. Генерал же сделал две-три необязательные попытки, как всегда в таких случаях чувствуя себя словно бы виноватым, но Городулин, именно потому, что попытки были необязательные, встретил их холодно. В общем, обоим им было от этого легче. Относился Городулин к комиссару с уважением не за чины и ордена, а за то, что Сергей Архипыч терпеть не мог всякой лжи и показухи и умел в любой высокой инстанции не ронять своего достоинства. Упрямства, когда чувствовал себя правым, он был бешеного и даже иногда своевольничал, за что ему изрядно влетало. Сейчас всего этого Городулин не помнил, а сидел сбычившись и односложно отвечал на вопросы комиссара. В кармане у себя Городулин все время чувствовал листок с рапортом о пенсии; незаметно дотрагиваясь до него пальцами, он словно набирался от этого решительности и сил. И еще хотелось ему на прощание сказать что-нибудь горькое и язвительное, но пока ничего не придумывалось и не вставлялось в разговор. |
|
|