"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

- Не, - сказал Романенко.
По его открытому лицу было видно, что ему и врать-то лень.
Татьяна Ивановна нервно прошлась по классу. Когда она проходила мимо
Романенко, он с насмешливой вежливостью посторонился.
- Я совершенно не могу представить себе твоей психологии. Для чего же
ты ходишь в школу?
- Батька велит...
- Ну а ты объяснял ему, что не хочешь учиться?
- Сколько раз...
- А он что?
- Дерется.
Ломов предполагал, что в классе засмеются. Но этого не случилось. Видно
было, что парень надоел всем до смерти.
- Садись, - сказала Татьяна Ивановна. Вздохнув, Романенко пошел на
место. Он плюхнулся на парту, как человек, рубивший дрова три часа кряду и
наконец получивший возможность передохнуть.
Несмотря на то что Татьяна Ивановна вызвала его явно преднамеренно -
это Ломов понимал, - она долго еще не могла прийти в себя, и в классе царила
та тягостная атмосфера, когда ученики ощущают раздраженность учителя, знают,
что они не виноваты, и чувствуют себя виноватыми.
Опытный, умелый преподаватель вызвал бы для контраста лучшего ученика и
обрел бы душевный покой в толковых, разумных ответах. Но Гулина, словно
боясь, что ее могут заподозрить в желании выхвалиться, продолжала вызывать
кого попало. Ей уже было ясно, что она делает нехорошо, видела даже
удивленное и огорченное лицо старосты, Нади Калитиной, но не могла
остановиться.
Она презирала сейчас этого маленького, щуплого директора, который сидит
на последней парте и даже ничего не записывает, а потом выбежит из класса и
донесет завучу, и завуч, монотонно, в нос, станет рассказывать, какая она,
Гулина, отвратительная учительница, и директор будет сокрушенно поддакивать.
Она так ясно представляла себе все это, что после звонка не пошла в
учительскую.
Вечером к Ломову приехал Корней Иванович Романенко. Сидя в комнате,
Ломов сперва услышал ржание жеребца; затем тихий голос Поли в палисаднике и
топанье ног на крыльце. Хлопнула входная дверь, кто-то громко, весело
спросил:
- Хозяин принимает?
На пороге вырос, подпирая притолоку, в задубеневшем брезентовом плаще,
в резиновых сапогах и военной, фуражке, плотный мужчина с крупным мясистым
лицом.
- Ну и зловредная баба! - сказал он, указывая на Полю, которая вошла
вслед за ним в кухню. - А все почему?.. Директора сменяются, а она остается.
Романенко, Корней Иванович... Может, слышали?
Он произнес это подряд, одним и тем же тоном, протягивая Ломову руку и
улыбаясь.
- Садитесь, пожалуйста, - попросил Ломов.
- Может, неудобно, что я к вам на дом? Да у нас тут на селе служба - по
законам природы: от росы до росы...
Романенко сел на узкий деревянный диван, с трудом разместив около себя
длинные ноги.