"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

Ломов удивленно посмотрел на нее.
- Кокетство, - коротко пояснила завуч. - В облоно уже об этом
известно... Взаимоотношения с учениками фамильярные. Поведение на педсоветах
заносчивое и грубое. Очень трудный характер; впрочем, вы убедитесь сами, я
не люблю заранее влиять на чужое мнение.
- Так ведь вы уже влияете, - простодушно улыбнулся Ломов.
На другой день он сказал Гулиной:
- Если позволите, я хотел бы сегодня посидеть на вашем уроке.
- Директор не обязан спрашивать разрешения.
Она своенравно дернула плечом.
- А мне было б неприятно, если бы кто-нибудь, не предупредив меня,
ввалился на мой урок.
- Пустая формула вежливости, - резко сказала Гулина. - Вам, вероятно,
уже докладывали, что я груба?
Она стояла против Ломова в опустевшей учительской, вздернув курносое,
миловидное лицо, вспыхнувшее сейчас, словно ее оскорбили. И оттого что она
была так же молода, как и он, и, вероятно, так же неопытна, ему захотелось
сказать ей что-нибудь очень дружеское, отчего им обоим станет тотчас же
свободнее и легче.
"Да что с тобой, честное слово?" - хотел было спросить ее Ломов, но,
вспомнив, что он директор, а она учительница в его школе, взял себя в руки.
Как назло, именно в эту минуту вошла Нина Николаевна. Она быстро
пальнула в них своими зрачками-гвоздиками и сухо доложила:
- Сергей Петрович, звонили из сектора школ. Требуют сведения об
успеваемости...
- Да я же только начал работать, и уже требуют! - засмеялся Ломов.
- Не вижу в этом ничего странного, а тем более смешного, - заметила
Нина Николаевна. - Успеваемость учащихся - это лицо педагогического
коллектива. Не правда ли, Татьяна Ивановна?
Гулина буркнул-а что-то невнятное и, взяв классный журнал, быстро вышла
в коридор.
Ломов пришел к ней на урок.
Первое, что бросалось в глаза при взгляде на десятый "А", это
подчеркнутая опрятность девочек. На секунду даже показалось, что в классе
пахнет духами. И пока Ломов соображал, плохо это или хорошо, Татьяна
Ивановна вызвала к доске Романенко.
С последней парты встал дюжий парень - он словно подымался на ноги в
несколько приемов - и пошел, загребая ногами, обутыми в новые блестящие
калоши.
Когда парень провернулся к классу, Ломов увидел большое широкоскулое
лицо, пухлые румяные щеки, толстые губы и маленький круглый подбородок,
заросший, как травкой, редкой светлой бородой. Лицо парня излучало
добродушие и такую искреннюю, нескрываемую лень, что хотелось потянуться и
всласть зевнуть, глядя на него.
- Выучил? - коротко спросила учительница.
- Так вы же знаете, Татьяна Ивановна... - ответил Романенко, переступая
хрустящими калошами.
- Что - знаю?
- Мне никак не выучить...
- А ты пробовал?