"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

Жизнь сельских учителей на виду. Грибковская школа стояла на холме. У
подножия холма проходил разбитый большак, а за ним простирались колхозные
поля.
Ранним утром со всех сторон света ползли к холму маленькие фигурки
учеников. Кто топал из самого Грибкова - село расположилось вдоль
большака, - а кто - из окрестных деревень, за пять, за семь километров. Были
ребята и более дальние. Колхозники побогаче снимали для своих детей углы в
грибковских избах. Малосемейные бабы пускали в избу по нескольку учеников и
подкармливали их. Попутный эмтээсовский шофер забросит из дому куль
картошки, капусты, огурцов, а паренек или девочка в воскресенье сбегает за
двадцать километров к родным и принесет в тряпице драгоценного сала. Хозяйка
наварит чугун картофеля в мундире, оставит в русской печи - вот три дня и
сыты. С хлебом в Грибкове было туго: возили его из Понырей.
Вокруг школьного здания, тут же по склонам холма, разбросаны были
домики учителей. Те, кто работал давно, жили отдельным домом, а приехавшие
недавно занимали по комнате на двоих.
Из окон своей квартиры Ломов часто видел, как возится около двух ульев
рыжий физик Лаптев. Над его головой летали разноцветные пчелы: он их красил
для каких-то опытов. Иногда из кустов раздавались голоса ребят:
- Геннадий Семеныч! Синяя совсем дура!..
- Геннадий Семеныч! Красная нашла блюдце!..
У домика учительницы начальных классов, Антонины Ивановны, стояла перед
окнами аллея акаций и тополей. Здесь были и вовсе молодые деревья-прутики, и
потрескавшиеся старики тополя. Антонина Ивановна уже давно завела такой
порядок, что каждую осень малыши-новички сажали на холме деревца-одногодки.
Нынче были в этой аллее тополя-десятиклассники, были студенты, были и
покойники - солдаты, погибшие на войне.
Ранним утром, когда занимался рассвет, появлялась в дверях своего
ладного дома простоволосая Нина Николаевна. В рваном ватнике и высоких
кирзовых сапогах, она шла кормить свиней и доить Соньку. Корова мычала,
заслышав шаги хозяйки, а свиньи сотрясали рылами низкую дверь хлева.
Распахивалось опрятное окошко в комнате Татьяны Ивановны Гулиной; на
подоконник вспрыгивал голубой кот.
С утра Ломов ходил на уроки учителей. Он садился на последнюю парту,
как во время студенческой практики, но только тогда инспектировали его, а
теперь он сам был начальством.
Школьные предметы еще были свежи в его памяти, он с интересом слушал
их, и иногда, к концу урока, с ужасом замечал, что промахи учителей прошли
мимо него.
Случалось и так, что урок озадачивал его. Побывав у Антонины Ивановны,
он вышел из класса ошалевший: за партами в одной комнате сидели одновременно
школьники первых четырех классов. Этого Ломов в институте не проходил.
Оказалось, что детей нужного возраста в селах было мало, по пять-шесть
человек на класс, и поэтому их пришлось объединить. Какие уж он мог сделать
методические указания старой учительнице, которая умело справлялась с таким
разноголосым оркестром!
Завуч просила его при посещении занятий обратить особое внимание на
классы Татьяны Ивановны Гулиной.
- Низкая успеваемость и дурное влияние на школьниц, - сказала Нина
Николаевна.