"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

руках. Когда я вызывала ребят, она смотрела на часы, засекая время. Это меня
немножко смущало. Отвечали мои ребята хорошо. Инспекторша не сделала мне
никаких замечаний.
А с Варварой Никифоровной у нее что-то произошло. Когда я зашла на
минутку в учительскую положить классный журнал, Варвара Никифоровна сидела
на нашем старом клеенчатом диване вся красная и говорила инспекторше
ласковым голосом:
- Мне, милочка, уже поздно переучиваться.
Инспекторша улыбнулась.
- Учиться никогда не поздно, Варвара Никифоровна. Стоит ли проявлять
такую нетерпимость к критике?
- Ах, да оставьте вы свои пошлости! - простонала вдруг Варвара
Никифоровна.
Я выскочила из учительской. Неприятно быть свидетельницей такого
резкого разговора. В последнее время нашу школу что-то лихорадит, все стали
нервные.
А физрук определенно в меня влюблен. Когда я вхожу в учительскую или
прохожу мимо него, он всегда принимает красивые позы. Я все старалась
вспомнить, кого же он мне напоминает, и вдруг на днях вспомнила: при въезде
в наш поселок, на шоссе, стоит парень с ракеткой из гипса. В общем-то ничего
худого нет в этом сходстве. Скульптура всегда есть обобщение.
Иногда, когда ночью не спится, я думаю: а не выйти ли мне замуж за
нашего физрука? Интересно, что сказал бы на это Коля Охотников?
Я заметила: очень по-разному думаешь об одном и том же днем и ночью.
Ночью все кажется гораздо выполнимей, чем днем. Вот, кажется, проснусь,
встану утром и сделаю так-то и так-то, скажу то-то и то-то. А утром, ну
прямо анекдот, до чего все представляется нелепым. Даже вспомнить стыдно.
Мое положение в школе стало более солидное. На предметной комиссии
словесников Ольга Михайловна ставила меня в пример всем. Председатель нашей
комиссии Варвара Никифоровна попросила освободить ее от обязанностей в связи
с состоянием здоровья. Просьбу ее уважили. Ольга Михайловна предложила мою
кандидатуру. Я сказала, что не справлюсь. Мне сказали, что помогут. Я
сказала, что у меня нет опыта. Мне сказали, что помогут.
Теперь я председатель предметной комиссии.
Ну, чего скрывать, это мне приятно. Накладывает, конечно,
ответственность: приходится думать в большем масштабе - не только о качестве
своей работы, но и о том, как работают мои коллеги.
А с Колей Охотниковым положение еще осложнилось. Мы тут побеседовали с
Ольгой Михайловной и с инспекторшей облоно. Они обе считают, что наша школа
должна реагировать. Я спросила: как? Они утверждают, что Охотников должен
проанализировать и признать свои ошибки на нашем педагогическом коллективе.
- А если он не согласится? - спросила я.
- Согласится, - сказала инспекторша.
- Я думаю, - сказала Ольга Михайловна, - это послужит прекрасным
поводом для оценки работы Охотникова в целом.
Мне, как председателю предметной комиссии, было поручено выступить
первой.
Меня немножко смущало, что остальные наши учителя - по математике,
физике, химии - были не совсем в курсе вопроса. Я не убеждена, помнят ли они
произведения Чернышевского.