"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автораОхотников.
Вранье это. И не пришел я на готовенькое. И не хочу я приходить на готовенькое. И нигилизма нету во мне ни грамма. Я понять хочу, чтобы сознательно участвовать в жизни. Нет у меня никакой другой жизни, кроме той, которой я живу среди людей... А настоящие неприятности начались у нас в школе вскоре после отъезда инспектора. Произошли они у меня сразу в двух классах - в девятом и в десятом. В десятом я давал сочинение по утвержденному списку. Мне не нравились те две темы, которые я выписывал на доске, но, вероятно, я еще тогда не очень точно понимал, что же мне в них не по душе. Ладно, подумал я голосом Тамары, вечно ты споришь, вечно доказываешь свое "я". И я крупно вывел на доске эти темы: Мои достоинства и мои недостатки. Положительные и отрицательные черты моих родителей. Ребята тотчас загудели, но я не придал этому никакого значения, потому что, выбирая облюбованную тему и списывая ее с доски, они всегда немножко гудят. Может, это мне уже теперь кажется, что тишина была какая-то особенная, тяжелая; на самом деле, вероятно, просто наступила обыкновенная тишина. Я выждал минут пятнадцать, чтобы дать ребятам углубиться в работу, затем стал прохаживаться вдоль парт. Особенно у Гали Семеновой. Я даже заметил, что она передала кому-то записку. Конечно, я сейчас все преувеличиваю, но свое удивление и некоторую неловкость я помню хорошо. Они смотрели мимо меня, и не так, как смотрит задумавшийся человек, а совершенно иначе: они старательно смотрели мимо меня. Пусть я все это выдумал задним числом. Однако остаются факты: четыре человека к концу урока подали мне чистые листы бумаги, у шестерых на сочинениях было написано - у кого в начале, у кого в заключение - "Секретно", "Очень прошу не разглашать", "Пожалуйста, никому не показывайте"... Я себя ужасно чувствовал в тот вечер. Будто бы я сделал гадость. Передо мной лежали на столе двадцать четыре сочинения. Я прочитал несколько листков, понимая, что не имею права их читать. Среди этих сочинений были совершенно наивные, но и на них я не имел права. Вернее, даже не так. У меня было ощущение, что я заставил молодых людей совершить безнравственный поступок. Да еще мне предстояло выставить им за это оценки по пятибалльной системе! Я побежал к Тамаре, потому что рядом никого больше не было. Она выслушала меня и сказала: - По-моему, ты напрасно психуешь, Коля. Пей чай. Могу сделать тебе яичницу. Ее равнодушие взбесило меня. Я наговорил ей грубостей и выскочил вон. Назавтра я вернул десятому классу все сочинения, сказав, что не читал их и что тема будет дана другая. При этом состоялся у меня неприятный |
|
|