"Израиль Меттер. Среди людей" - читать интересную книгу автора

Охотников.
Вранье это. И не пришел я на готовенькое. И не хочу я приходить на
готовенькое. И нигилизма нету во мне ни грамма. Я понять хочу, чтобы
сознательно участвовать в жизни. Нет у меня никакой другой жизни, кроме той,
которой я живу среди людей...
А настоящие неприятности начались у нас в школе вскоре после отъезда
инспектора. Произошли они у меня сразу в двух классах - в девятом и в
десятом.
В десятом я давал сочинение по утвержденному списку. Мне не нравились
те две темы, которые я выписывал на доске, но, вероятно, я еще тогда не
очень точно понимал, что же мне в них не по душе.
Ладно, подумал я голосом Тамары, вечно ты споришь, вечно доказываешь
свое "я".
И я крупно вывел на доске эти темы:

Мои достоинства и мои недостатки.
Положительные и отрицательные черты моих родителей.

Ребята тотчас загудели, но я не придал этому никакого значения, потому
что, выбирая облюбованную тему и списывая ее с доски, они всегда немножко
гудят.
Может, это мне уже теперь кажется, что тишина была какая-то особенная,
тяжелая; на самом деле, вероятно, просто наступила обыкновенная тишина.
Я выждал минут пятнадцать, чтобы дать ребятам углубиться в работу,
затем стал прохаживаться вдоль парт.
Писали еще не все. Было что-то в лицах учеников непривычное для меня.
Особенно у Гали Семеновой. Я даже заметил, что она передала кому-то записку.
Конечно, я сейчас все преувеличиваю, но свое удивление и некоторую
неловкость я помню хорошо.
Они смотрели мимо меня, и не так, как смотрит задумавшийся человек, а
совершенно иначе: они старательно смотрели мимо меня.
Пусть я все это выдумал задним числом. Однако остаются факты: четыре
человека к концу урока подали мне чистые листы бумаги, у шестерых на
сочинениях было написано - у кого в начале, у кого в заключение -
"Секретно", "Очень прошу не разглашать", "Пожалуйста, никому не
показывайте"...
Я себя ужасно чувствовал в тот вечер. Будто бы я сделал гадость. Передо
мной лежали на столе двадцать четыре сочинения. Я прочитал несколько
листков, понимая, что не имею права их читать. Среди этих сочинений были
совершенно наивные, но и на них я не имел права. Вернее, даже не так. У меня
было ощущение, что я заставил молодых людей совершить безнравственный
поступок. Да еще мне предстояло выставить им за это оценки по пятибалльной
системе!
Я побежал к Тамаре, потому что рядом никого больше не было. Она
выслушала меня и сказала:
- По-моему, ты напрасно психуешь, Коля. Пей чай. Могу сделать тебе
яичницу.
Ее равнодушие взбесило меня. Я наговорил ей грубостей и выскочил вон.
Назавтра я вернул десятому классу все сочинения, сказав, что не читал
их и что тема будет дана другая. При этом состоялся у меня неприятный