"Густав Майринк. Посещение И.Г.Оберейтом пиявок, уничтожающих время (Сб. "Люди без костей")" - читать интересную книгу автора

- есть великое блаженство в сердечной окаменелости - такое, какого вы
не можете даже вообразить. Оно походит на вечно звучащую, сладостную
мелодию - это неугасающее после своего появления "я есмь" - ни во сне, ни
при касании к нашим чувствам внешнего мира, ни в смерти.
Нужно ли мне говорить вам, почему люди умирают так рано, а не живут
по тысяче лет, как патриархи, о которых рассказывает Библия? Они походят
на зеленеющие древесные побеги - забыв о родном стволе, они увядают с
первой же осенью. Но я хотел рассказать вам о том, как впервые покинул мое
тело.
Есть древнее тайное учение, такого же возраста как человеческий род;
оно передается из уст в уста до наших дней, но лишь немногие знают его.
Оно дает нам средства перешагнуть через порог смерти, не утрачивая
сознания, и кому удается этого достигнуть, тот становится владыкой над
самим собою - он завоевывает для себя новое "я", а то что считалось прежде
его "я", делается для него таким же орудием, как наши руки и ноги.
Сердце и дыхание останавливаются, как у трупа, когда выходит новый
дух - когда мы блуждаем словно израильтяне, ушедшие от египетских котлов,
наполненных мясом, а с обеих сторон, словно стены, высятся воды Чермного
моря. Я должен был упражняться в этом подолгу, много раз, испытывая
невероятные, ужасающие муки, пока мне, наконец, не удалось отделиться от
тела. Сначала я словно парил, подобно тому как мы видим иногда себя
летающими во сне - с необыкновенной легкостью, согнув колени - но вдруг
меня унес темный поток, струившийся с юга на север - мы называем его на
нашем языке течением вспять Иордана - и его плеск походил на шум крови в
ушах. Много возбужденных голосов, источник которых мне был невидим,
кричали мне, чтобы я вернулся, пока, наконец, я не начал дрожать и с
тайным страхом не подплыл к скале, вынырнувшей передо мною при свете луны;
я увидал стоящее на ней существо, ростом с маленького ребенка, обнаженное,
без признаков мужского или женского пола; на лбу у него, как у Полифема,
был третий глаз - оно неподвижно указывало мне в глубь страны.
Затем через чащу я выбрался на гладкую, белую дорогу, но не
чувствовал при этом почвы под ногами - когда я хотел дотронуться до
окружающих меня деревьев и кустов, то между мною и ними всегда оставался
тонкий непроницаемый слой воздуха. Бледный свет, словно исходивший от
гнилушек, освещал все окружающее. Очертания предметов, видимых мною,
казались призрачными, размягченными, словно моллюски, изумительно
увеличенными.
Молодые бесперые птицы с круглыми, наглыми глазами, жирные и
обрюзгшие, словно откормленные гуси, сидели нахохлившись в исполинских
гнездах и резко кричали, глядя вниз на меня; молодая козуля, едва ли
способная бегать и уже имевшая размеры вполне взрослого животного, жирная
словно мопс, лениво сидела во мху и тяжеловесно повернула ко мне свою
голову.
Во всех существах попадавшихся мне на глаза замечалась какая-то жабья
лень.
Постепенно я начинал познавать, где теперь нахожусь - в мире столь же
реальном и подлинном, как и наш мир и все-таки являющимся лишь его
отображением: в царстве призрачных двойников, питающихся сущностью своих
земных первоначальных форм, разрушающих их и растущих до невероятных
размеров, по мере того, как последние гибнут в напрасных надеждах и