"Густав Майринк. Посещение И.Г.Оберейтом пиявок, уничтожающих время (Сб. "Люди без костей")" - читать интересную книгу автора

полтора века - я казался себе самому юношей, несмотря на мои уже седеющие
волосы, когда мы шли вдвоем и он рассказывал о Наполеоне и других
исторических личностях, известных ему, словно о людях, умерших весьма
недавно.
"В городе меня считают моим собственным внуком", - сказал он с
усмешкой и указал, проходя мимо, на могильную плиту с датой 1798 года:
"собственно я должен лежать под нею; я велел написать на ней год моей
смерти, так как не хочу чтобы толпа дивилась на меня, как на современного
Мафусаила. Слово "vivo", прибавил он, словно отгадав мои мысли, "будет
написано лишь тогда, когда я умру на самом деле".
Мы вскоре сделались большими друзьями и он настоял на том, чтобы я
поселился у него.
Прошел, вероятно, месяц и мы часто сидели до глубокой ночи, оживленно
разговаривая - однако он всегда уклонялся от ответа, когда я спрашивал его
о значении надписи на папке моего деда: "Как человек может избежать смерти
- о необходимости отказа от ожиданий и надежд", - в последний вечер,
проведенный нами вместе, когда разговор зашел о древних ведьмовских
процессах и я начал утверждать, что в подобных случаях дело касалось
женщин-истеричек, он внезапно прервал меня: "Значит, вы не верите, что
человек может покидать свое тело и переноситься, например, на Брокен?" - Я
отрицательно покачал головою.
"Должен ли я проделать это для вас?" - отрывисто спросил он, и
поглядел на меня проницательным взглядом.
"Можно допустить, - объяснил я, - что так называемые ведьмы с помощью
известного рода наркотических средств приводили себя в бессознательное
состояние и затем были твердо убеждены, что летали на метлах по воздуху".
Он на минуту задумался. "Конечно, вы можете тоже приписать все моему
воображению... - пробормотал он вполголоса, и снова впал в раздумье. Затем
он достал с книжной полки какую-то тетрадь. Однако, быть может, вас
заинтересует записанное здесь мною в то время, когда я, много лет тому
назад, проделал подобного рода опыт?"
"Я должен заметить, что был тогда молод, полон надежд, - по его
сосредоточенному взгляду было видно, что он мысленно перенесся в давно
прошедшие времена, - и верил тому, что люди называют жизнью, до тех пор,
пока не был сражен целым рядом ударов - я утратил самое драгоценное здесь,
на земле, жену, детей - словом, все. Тогда судьба свела меня с вашим
дедом, он научил меня познанию желаний, ожиданий, надежд, их взаимной
связи и показал, каким образом можно сорвать маску с этих призраков. Мы
назвали их пиявками, уничтожающими время, так как они похожи на
кровесосных пиявок: как те - кровь, так эти высасывают время, этот
истинный сок жизни, из наших сердец. Вот в этой комнате он научил меня
впервые идти по пути к победе над смертью, растаптывая гадюк надежды. А
затем, - он остановился на мгновенье, - да - затем я стал словно деревом,
которое не чувствует, когда его рубят и пилят, кидают в огонь и в воду.
Сердце мое было опустошено, и я не искал более утешений. Мне их не
требовалось. Для чего бы я стал их искать? Я знаю - я есмь, и теперь
только живу как надо. Существует великая разница в оттенках слова "жить".
"Вы говорите так просто о таких ужасных вещах", - заметил я с
содроганием.
"Это только кажется, - успокоил от меня с усмешкой: