"Ф.Ван Вик Мейсон. Серебряный леопард " - читать интересную книгу автора

границы прилива. Ее белые стройные ноги касались бурлящей воды, а золотистые
волосы разметались по песку, словно водоросли.
Собрав все силы, граф наконец сел и сразу почувствовал себя постыдно
слабым. Этим он, без сомнения, был обязан тому, что ничего не мог проглотить
с тех самых пор, как буря обрушилась на злосчастную "Сан-Джорджо" спустя
неделю после того, как они миновали знаменитые Геркулесовы столбы. Шторм
налетел с запада, как раз когда они проходили мимо скалистого острова,
который генуэзский капитан не захотел или не смог распознать.
Тяжело дыша, молодой человек тупо смотрел на безжизненное тело сестры,
бледной, неподвижной, но все же стройной и прекрасной.
Словно мокрый пес, Эдмунд стряхнул на песок воду со своих спутанных,
доходящих до плеч медно-рыжих волос. Он с вялым безразличием поглядывал на
сестру, но вдруг заметил, что ее длинные пальцы дрогнули и сжались. Потом
она подтянула к себе далеко отброшенную в сторону руку. У Розамунды сочилась
кровь из двух ран - слабее на плече и гораздо сильнее на голове. Песок возле
головы быстро краснел.
Все еще слабый, сэр Эдмунд некоторое время был не в силах двигаться,
но, когда извилистый ручеек крови начал огибать плечи и спину сестры, он
попытался крикнуть. И обнаружил, что горло у него так воспалилось и
распухло, что он не может издать даже слабого возгласа. Получился лишь
слабый хрип, неслышный в реве ветра и прибоя.
Леди Розамунда с трудом приподнялась на локте. Кровавый ручеек из раны
на голове изменил направление: кривые струйки побежали по щекам. Молодая
женщина внезапно, словно испуганная кошка, выгнула спину. Ее тошнило.
Кое-как встав на четвереньки, Эдмунд пополз к ней.
Когда приступ рвоты кончился, Розамунда, видимо, заметила
приближающегося брата. Она инстинктивно попыталась вытереть лицо, а затем
подтянуть рубашку в безрезультатной попытке прикрыть обнаженную грудь. Эти
усилия, однако, оказались для нее чрезмерными, и она свалилась на песок. Тем
временем Эдмунд, превозмогая боль, боком, словно краб, продолжал
продвигаться к ней.
Бывший граф поправил рубашку Розамунды, обнял сестру и положил ее
голову к себе на грудь. Так они пролежали довольно долго, обдуваемые морским
ветром и осыпаемые песком. При наступающем рассвете Эдмунд напряженно
вглядывался в даль. Он хотел как можно скорее узнать, на какой берег их
выбросило. Ведь "Сан-Джорджо" налетела на риф в кромешной тьме, так близко и
одновременно так далеко от дружественных огней, обещавших помощь
поврежденной штормом галере и ее измученным гребцам.
Вскоре Эдмунду удалось понять, что их с сестрой выбросило на небольшую
песчаную косу, отрезанную морем от высокой и скалистой прибрежной полосы.
Затем он увидел бездыханные тела нескольких гребцов. Как раньше винный
бочонок, волны, переворачивая, таскали их туда-сюда.
От "Сан-Джорджо" остался лишь бесформенный кусок деревянного каркаса,
зацепившийся за риф. Гигантские волны продолжали свое разрушительное дело,
разбрасывая последствия кораблекрушения - оказавшиеся в воде грузы.
Слабым голосом Эдмунд пробормотал "Аве Мария" в благодарность за
свершившееся чудо: вероятно, только они с Розамундой и спаслись с
"Сан-Джорджо"...
Наклонившись, граф удостоверился, что рана на плече сестры менее
серьезна, чем ему казалось. Почувствовав прикосновение, девушка застонала, а