"Борис Мезенцев. Опознать отказались " - читать интересную книгу автора

неожиданно раскинув руки и как бы поскользнувшись, упал ему под ноги. Сбитый
расчетливым ударом, тот рухнул на землю. Толпа обступила упавших,
образовался плотный круг. Долговязый пытался вскочить, но сделал это
настолько быстро и резко, что снова потерял равновесие и очутился на
четвереньках. Он выпрямился, дважды ногой сильно ударил лежащего Николая.
- Дяденька, простите, я нечаянно, - жалобно заскулил тот, ища
сочувствия и заступничества у окружающих.
- Лежачего не бьют...
- Не тронь пацана, он же не хотел!
- Рад, что здоровый, и богуешь.
Реплики сыпались со всех сторон, и они усмирили взбесившегося верзилу.
Николай притворно вытирал совершенно сухие глаза, и, невзирая на сильную
боль в ноге, ликовал - бородач бесследно исчез.
Рассказывая об этом случае, он делал совершенно определенный вывод: в
городе есть и другие подпольщики и с ними надо искать связи.
Целую неделю Николай ходил, прихрамывая: голень левой ноги опухла от
стопы до колена. Но, превозмогая боль, он без устали бродил по городу в
поисках бородатого незнакомца. Даже если бы тот и сбрил бороду, Николай все
равно опознал бы его по запомнившимся глазам. Во всяком случае мой друг был
в этом совершенно уверен.
Как-то случайно мы встретились около биржи труда, и Николай сказал мне
с ноткой таинственности:
- Я видел мастера из нашего ремесленного училища. Мне кажется, что он
оставлен для подпольной работы. Этот мастер инвалид с детства,
невоеннообязанный и подозрений у немцев не вызывает. Мы договорились
встретиться завтра.
- Ты командиру или политруку говорил об этом?
- Еще не успел. Сегодня увижу Анатолия и все расскажу.
Через день Николай на вопрос о мастере ответил неопределенно и
растерянно:
- Не могу понять человека: вроде бы наш, осведомлен о положении на
фронте, иногда рассуждает, как патриот. Но порой у него проскальзывают
мыслишки о приспособлении к новым условиям и терпеливом выжидании. Сегодня
утром он вообще заявил: немцы культурная и цивилизованная нация, фашистская
армия непобедима и, пока не поздно, надо идти в услужение к оккупантам.
- Он, наверное, гад, - вырвалось у меня.
- Возможно, он меня проверяет, прощупывает. Я перед ним притворился
этаким растерявшимся простачком. Помнишь, как любил говорить наш школьный
завхоз: прикинулся большим дуриком, чем был на самом деле. Во всяком случае,
он предложил мне заняться ремеслом: подобрать еще двух-трех парней и делать
зажигалки. Ты не хочешь? - лукаво спросил Николай и улыбнулся.
- Бригадиром пойду, - серьезно ответил я.
- А может быть, директором согласишься?
- Нет, кроме смеха, брось ты этого мастера. Проходимец он какой-то.
Николай нахмурился.
- А вдруг это не так, тогда что? Я до конца узнаю этого человека.
Слежку устрою, но раскушу его.
Прошло недели две. Николай пришел ко мне, долго угрюмо молчал, потом
заговорил с раздражением:
- А мастер-то человек подлый и мелкий. Из тех, кто готов служить и