"Борис Мезенцев. Опознать отказались " - читать интересную книгу автора

нашим и вашим, но только ради себя. Сам лезет в умники, а других норовит
одурачить.
Сердито глядя перед собой, он нервно потер ладони.
- Скажи, изменник и предатель - это одно и то же? - неожиданно спросил
он, в упор глядя на меня. - Не спеши. Подумай, а потом скажи... завтра,
послезавтра. Мы с политруком на эту тему здорово поспорили.
Я пошел его проводить. Прощаясь, он сказал:
- Вот мы ищем связь с другими подпольщиками, но ведь наверняка кто-то
ищет связь с нами и тоже не может найти. Не простое это дело. В наших
условиях легко напороться на провокатора, ведь гестапо и полиция тоже не
спят.
Николай не терял надежды на то, что рано или поздно удастся связаться
со старшими товарищами, ведущими подпольную борьбу с оккупантами. Мечтал он
и об оружии, взрывчатке, радиосвязи с командованием Красной Армии, но наши
поиски пока оставались безрезультатными.
На общем сборе у Вали Соловьевой Николай рассказал о бородаче, которому
он помог скрыться от полицейского. Завязался оживленный разговор.
- Конечно, надо искать связь с партийным подпольем, но это не значит,
что мы должны заниматься только этим, - горячился Алексей Онипченко. - Мы
нуждаемся в конкретном руководстве опытных людей, нуждаемся в оружии. Нас
мало, а трудностей и опасностей много. Но мы от своего решения не отступим,
будем вредить немцам как только сможем.
- Нас воспитала партия большевиков, ленинский комсомол, мы верим в
победу советского народа, - продолжила мысль Алексея Вера Ильинична. - Хотя
у нас почти нет опыта борьбы, мы все же не слепые котята, мы знаем, в чем
состоит наша задача. Чем активнее мы будем действовать, тем больше шансов
установить связи с другими подпольщиками.
- Правильно, - одобрительно подхватил политрук. - Ведь нельзя сказать,
что мы изолированы и никак не связаны с нашими. Самолеты сбрасывают
листовки, а в них прямо сказано, что нам делать. Мы постоянно слушаем радио,
а разве передачи из Москвы ничему не учат нас?
Я посмотрел на Николая: он ловил каждое слово.
Видимо, речи товарищей глубоко западали в душу, помогали многое
осмыслить. Такие собрания были для нас школой политического воспитания.
Домой с ним мы шли вместе. Николай долго молчал, сосредоточенно думал.
Вдруг остановился и гордо сказал:
- Хорошие у нас ребята, умные и смелые.
Шел апрель 1942 года. Как-то ко мне рано утром прибежал Николай -
бледный, взволнованный: Убедившись, что мы одни, сказал:
- Толик и Вова дома не ночевали. Сегодня я их видел во дворе
полицейского участка напротив химического завода. Надо что-то делать.
- Где их взяли? За что?
Если ребят задержали за нарушение комендантского часа, то это полбеды.
День-два продержат на одной воде, поводят на грязные работы, а потом надают
подзатыльников и отпустят.
- Схвачены - и все. Срочно надо что-то делать, - торопил Николай.
Я беспомощно развел руками.
- Какое у тебя оружие? - спросил он.
- Все то же: две гранаты и нож. А ты не стал богаче?
- Что было, то и есть: граната и пистолет, - ответил Николай.