"Борис Мезенцев. Опознать отказались " - читать интересную книгу автора

был. Немцы похвалили и даже сигарет дали.
Павел достал сигареты и протянул их Алексею - курил только он.
- Дальше, дальше, - наперебой заторопили Павла.
- Когда машины уехали, я выбрал удобный момент и перенес добычу в
сарай. В ящике оказались пачки в лощеной бумаге килограмма по два, а в них
что-то белое, сыпучее. Ну, как крупная соль. Запаха нет, на вкус горькое и
не горит.
- А может, и не взрывчатка? - усомнился Иван.
- Молодец, Павлик, - загорелся Николай. - Завтра же испытаем на деле.
- Чего тянуть, можно прямо сейчас, - съязвил Владимир и, немного
погодя, добавил: - Надо посоветоваться с Анатолием, попытаться разобраться в
надписи на ящике.
Два "мессершмитта" низко промчались над городом и начали быстро
набирать высоту.
- За нашим, наверное, погнались, гады, - Алексей тяжело вздохнул.
Политрук встал, заговорил решительно и строго:
- Алеша и Ваня, вы сходите на биржу труда и посмотрите, что там
делается. Постарайтесь увидеть Женю Бурлай. Может быть, она что-либо сообщит
об отправке наших людей в Германию. Коля и Павлик, разыщите Анатолия и
расскажите о взрывчатке. А мы с Борисом пойдем в поликлинику к Вере
Ильиничне. Встретимся завтра у Павлика в это же время.
Разошлись парами. Теперь нас занимал ящик с таинственным содержимым. На
другой день к Павлу ребята пришли почти одновременно. Попытались прочитать
надпись на ящике, но не смогли. Не немецкая, но чья же? Почти вся Европа
находилась под пятой фашистской Германии, и написано могло быть на любом
языке. Для нас так и осталось загадкой: что же собой представляла раздобытая
"крупа". Но Павел многократно повторял, что, увидев уроненный ящик, немец
побледнел, закричал "бух-бух" и руками изобразил взрыв.
После жарких споров решили без предварительной проверки сразу на деле
испытать взрывчатку.
Мину поручили мастерить Николаю и Павлу. В старую кастрюлю они высыпали
содержимое из двух пачек и вложили туда гранату - "лимонку". В крышке
кастрюли пробили дыру, через нее пропустили взрыватель с кольцом гранаты.
Достали метров сто пятьдесят тонкой проволоки.
Двое суток ребята возились со своим детищем с такой надеждой, будто от
того, произойдет или не произойдет взрыв, зависел исход войны.
На дне кастрюли Николай гвоздем нацарапал: "Смерть немецким
оккупантам!"
Несколько флегматичный, Павел вдруг стал проявлять горячность,
нетерпение, а Николай едва сдерживал себя, готовый сейчас же, немедленно
идти на операцию. Холодная рассудительность Анатолия раздражала их, а
разговоры об осторожности расценивались даже как проявление трусости. Но
командир не терпел поспешности. По его указанию Николай пошел в разведку на
железную дорогу. Ночь он провел в посадке неподалеку от предполагаемого
места диверсии. За это время прошло четыре состава и дважды - патрульная
дрезина. Дорога на этом участке охранялась без особой строгости - немцы не
допускали мысли, что на десятикилометровом перегоне между станциями кто-либо
рискнет на диверсию.
Словом, место было выбрано удачно - высокая насыпь дороги проходила
через большую и глубокую балку: в случае взрыва составу было куда лететь.