"Анна Майклз. Пути памяти " - читать интересную книгу автора

Они ждут, пока я усну, потом серыми тенями среди голых деревьев
всплывают на поверхность, измученные как пловцы после заплыва. Волосы
клочьями, на месте ушей - язвы, в груди копошатся личинки жуков. Нелепые
останки оборванных жизней, воплощения несбывшихся желаний. Они плывут,
тяжелея, потом поднимаются, обретая человеческий облик, становятся больше
людьми, чем призраками, и от усилий начинают потеть. Их напряжение сочится
через мои поры, пока я не просыпаюсь, покрытый испариной их смертей. Днем
меня тоже постоянно изматывали бесконечно повторяющиеся видения - картины
будничных и заурядных воспоминаний. Как после указов* маму выгоняет из
магазина приказчик - выходя, она роняет шарф и наклоняется, чтобы его
поднять. Всю ее жизнь воображение вновь и вновь сводит к тому мигу, когда
она в тяжелом синем пальто наклоняется за упавшим шарфом. Отец стоит в
дверях и ждет меня, чтобы завязать шнурки, поглядывает на часы. Камешки
летят над рекой, мы с Монсом на берегу травой стираем с ботинок грязь. Белла
листает страницы книги.
______________
* Автор имеет в виду указы против евреев, издававшиеся немецкими
оккупационными властями с 1939 г., в частности запрещавшие им посещать
некоторые магазины.

Я старался вспомнить обыденные детали, исписанные нотами страницы,
лежащие рядом с кроватью Беллы, ее платья. Как выглядела мастерская отца. Но
в ночных моих кошмарах подлинные картины рисовались недолго, все таяло и
расплывалось. Или я вспоминал имя одноклассника, но не мог себе представить
его лицо. Деталь одежды, но не ее цвет.
Особенно мучительно было просыпаться: мне казалось, что они так же
страдают, когда о них вспоминают, как я, вспоминая о них; что я терзаю
родителей и Беллу, когда зову их, бужу их в мрачных могилах.


* * *


Я слушал рассказы Атоса по-английски, по-гречески, потом снова
по-английски. Сначала я слушал их как бы издали, как невнятный рокот, лежа
на ковре вниз лицом, беспокойный или подавленный долгими, тягучими днями. Но
скоро я начинал различать в голосе Атоса одинаковые слова и схожие
интонации, когда он рассказывал о брате. Тогда я поворачивался так, чтобы
видеть его лицо, а потом садился, чтобы лучше его понимать.
Атос рассказывал мне об отце - человеке, почти всю жизнь презиравшем
традиции. Он вырастил сыновей больше европейцами, чем греками. Родственники
его отца по материнской линии стали известными людьми в большой греческой
общине Одессы, а дядья были вхожи в светские салоны Вены и Марселя.
Одесса... - она была совсем рядом с местечком, где родился мой отец; когда
Атос рассказывал мне свои истории, в Одессе залили бензином тридцать тысяч
евреев и сожгли их живьем... Его семья сколотила состояние, поставляя в
Австрию ценную красную краску для обуви и тканей с горы Осса*. От отца Атос
знал, что каждая река - торговая артерия; просачиваясь в глубь континентов,