"Анна Майклз. Пути памяти " - читать интересную книгу автора

копал. Мое внезапное появление привело его в замешательство. Он, должно
быть, подумал, что я - одна из затерянных душ Бискупина или тот сказочный
мальчик, который прорыл такую глубокую нору, что вылез из земли на другом
конце света.
Бискупин усердно раскапывали почти десять лет. Из мягких коричневых
торфяных пазух археологи трепетно и неустанно извлекали на свет Божий
реликты каменного века и железного. Они сумели восстановить дубовую гать,
некогда связывавшую Бискупин с большой землей, резные деревянные дома,
смастеренные без единого гвоздя, крепостные валы и городские ворота с
высокими башнями. С илистого дна озера подняли деревянные улицы, по которым
двадцать пять веков тому назад ходили купцы и ремесленники. Потом пришли
солдаты, они смотрели на прекрасно сохранившуюся глиняную утварь, вертели в
руках стеклянные бусы, бронзовые и янтарные браслеты и со всего маху
разбивали их об пол. Радостным маршем они продефилировали по чудесному
деревянному городу, где некогда жила сотня семей. После этого солдаты
засыпали Бискупин песком.


* * *


Моя сестра уже давно переросла все тайники, где раньше мы любили
прятаться вместе. Белле было пятнадцать, и даже я замечал, какая она стала
красавица - с густыми бровями и чудесными волосами, роскошными и пышными,
мощной гривой цвета воронова крыла спадавшими ей на плечи и спину.
"Произведение искусства", - говорила мама, расчесывая волосы сидевшей на
стуле Беллы. А я был еще в том возрасте, когда можно исчезнуть за оклеенной
обоями дверцей чулана, наискосок втиснув склоненную набок голову между
удушливой штукатуркой и досками, в которые упираются ресницы.
С тех самых минут, проведенных в стене, мне стало казаться, что мертвые
теряют все чувства, кроме слуха.
Внезапным ударом дверь распахнулась настежь. Сорванное с петель дерево
затрещало льдом в оттепель, и раздались крики - вопли моего отца, каких я не
слышал никогда. Потом настала тишина. Мама пришивала мне пуговицу к рубашке.
Пуговицы она держала в щербатом блюдечке. Я услышал, как блюдечко стукнулось
ободком об пол и волчком закружилось. Я услышал, как по полу мелкими белыми
зубами разлетаются пуговицы.
Тьма заполонила меня, она текла от затылка к глазам, как будто проткнули
мозг. Она ползла от живота к ногам. Я глотал ее, глотал, давился, а она все
ползла и текла. Из стены пошел дым. Я выбрался из чулана и тупо смотрел, как
разгорается пламя.
Мне хотелось к родителям, хотелось к ним прикоснуться. Но я не мог -
надо было перешагивать через их кровь.
Душа покидает тело мгновенно, как будто еле дождалась свободы: мамино
лицо было на себя не похоже. Тело отца перекорежило падением. Лишь очертания
двух рук явственно различались в груде человеческой плоти.

Я бежал и падал, падал и бежал. Потом была река - такая холодная, как
будто ножом резала.
Река была цвета черной тьмы внутри меня; только тонкая оболочка кожи