"Ферн Майклз. Валентина " - читать интересную книгу автора

больше не достанешься! Это я тебе обещаю! Мне достаточно лишь положить руки
тебе на шею и сдавить как следует, чтобы убить христианку, увеличив тем
самым и без того немалый счет неверных, павших от моей руки.
- Почему же ты этого не делаешь? Тебя вдруг стали мучить угрызения
совести, не позволяя убивать женщин?
- Ты еще презреннее, чем женщина! Забыла, что я только что стал
свидетелем твоей холодности и понял, какая ледяная кровь течет в твоих
жилах? Нет, еще не настало время мне тебя убить! Я решил позволить тебе
пожить еще немного. Твои глаза так вопросительно смотрят на меня, Валентина!
Ты удивляешься, почему я до сих пор не открыл Саладину, кто ты такая на
самом деле?
- Ты ошибаешься, могущественный султан! Меня интересует другое: как
долго ты собираешься использовать эту угрозу против меня? - насмешливо
заметила девушка, сверкнув глазами.
Яростно схватив ее за плечи, Паксон скрипнул зубами и выругался.
- Я поставил себя в невыносимое положение. Не открыв обман сразу же,
как мне стало о нем известно, я превратился в твоего сообщника. Это самое
ужасное положение, в котором только может оказаться такой человек, как я,
ведь мне уготовано судьбой вместе с остальными править этой страной! Я
проявил к тебе снисхождение потому лишь, что ты не в силах нанести
какой-либо вред народу ислама. И я знаю Рамифа, как человека стойкого и
верного правому делу мусульман. Он сумеет удержать тебя в узде, это
несомненно. И кроме того, есть еще одно обстоятельство, не менее важное, чем
все остальные! - прорычал он более грозно, по-прежнему прижимая Валентину к
плащу. - Я еще не готов увидеть тебя мертвой! Я хочу выиграть сражение, в
которое ты вовлекла меня своей холодностью. Слушай меня внимательно,
Валентина! Я выиграю это сражение! Я всегда побеждаю! Скоро наступит день,
когда ты станешь моей совершенно и разделишь со мною страсть!
Неожиданно Паксон отпустил ее и, оставив лежать на плаще, принялся
собирать свою разбросанную одежду. Пораженная, Валентина ждала. Ночная
прохлада становилась все более пронизывающей, и она дрожала от холода.
Девушка чувствовала себя разбитой и униженной. Обида и горе мучили
сильнее, чем в тот вечер, когда ее изнасиловали двое воинов. Близко, слишком
близко подошла она к тому, чтобы довериться Паксону и сдаться на его
милость. Но между ними не было любви! Она для него всего лишь пока еще не
выигранное сражение, и он стремится одержать победу. Между ними не
промелькнуло ни искры нежности, кроме той, что он проявлял с целью
быстрейшего достижения наивысшего наслаждения, и не было между ними
доверия... Ничего! Чувственность, похоть, желание... - все, что идет от
плоти. А что же от души? Где дружба? Единодушие? Нежность, которая могла бы
противостоять жизненным испытаниям?..
Одевшись, Паксон вернулся к Валентине с ее платьем в руках. Опустившись
на одно колено, он надел туфельки ей на ноги, как ребенку. Сжав губы в
тонкую линию, лишь бы удержаться и не пуститься в объяснения по поводу своей
вялости и безучастности и его напрасно уязвленной гордости, девушка с трудом
подавила желание протянуть руку и утешить сарацина.
Паксон бросил ей скомканное платье:
- Одевайся, не то мне придется тащить тебя в лагерь в чем мать
родила, - тон голоса был насмешливым и презрительным, и ни одно слово так и
не сорвалось с губ Валентины.