"Ферн Майклз. Валентина " - читать интересную книгу автора

христианского воина-гиганта, и пересказала тем, кто не слышал, историю, как
нашли девушку рядом с трупом французского пехотинца, сжимавшей в руке
окровавленный кинжал, - и в результате им обеим до самого Дамаска было
обеспечено место на верблюде, нагруженном поклажей.
Отвратительное животное, издающее неприятные и резкие звуки,
протестующе заревело, когда ему было приказано опуститься на колени и
позволить усесться на его спине двум женщинам, весившим совсем немного.
Забравшейся на тюки Валентине показалось, что она вознеслась над землей на
много миль. Тошнота подступала у нее к горлу всякий раз, как верблюд,
покачиваясь, делал очередной шаг. Даже на борту корабля, доставившего
девушку в Святую землю, качка не угнетала ее столь удручающе, как
путешествие на дурно пахнущем вьючном животном.
Как только караван останавливался на ночлег, Валентина клялась никогда
больше не взбираться на этот корабль пустыни. Но каждый день после
нескольких часов ходьбы, когда ноги начинали вязнуть в песке, а одежда
тянула опуститься на землю, она умоляюще взглядывала на погонщика верблюдов,
и тот помогал ей взобраться на шаткие тюки.
Долгая череда мучительных дней, проводимых под палящим солнцем, и
холодных ночей, слишком коротких, чтобы снять усталость дневного пути,
ожидала Валентину вместе с тысячью прочих невольников, покорных воле
Саладина.
Привыкшие к климату пустыни мусульманки несли маленьких детей
подвязанными за спиной, и даже с такой дополнительной поклажей они уверенно
шагали по пескам, словно вьючные животные. Эти женщины оказались выносливее,
чем закованные в кандалы пленники-христиане, ослабевшие от недоедания.
В глазах мусульманок можно было прочесть лишь одну боль разлуки с
мужьями, которой предстояло длиться столько же, сколько и войне. Из древнего
города Дамаска женщины должны были отправиться к своим родным или же к
родственникам мужа, но были в караване и отчаявшиеся страдалицы, не имевшие
родных и потому вынужденные предстать на торгах, - им грозило расставание с
детьми.
Несколько раз за ночь можно было услышать свист плети, сопровождаемый
страшными криками матери и пронзительными воплями ребенка. Никто не мог
поручиться, что мать и дитя купят вместе, и, пытаясь избежать разлуки с
малышами, женщины пытались бежать под покровом ночи. За ними стража следила
особенно зорко - ведь эти женщины охотно присоединились бы к другому войску.
Валентина и Розалан крепко прижимались друг к другу, пытаясь согреться
холодными ночами. Бедуинка в сердцах ругала приказание, запрещавшее
устанавливать шатры ради экономии того времени, которое потребовалось бы,
чтобы сворачивать их утром. Еду на всех готовили мужчины, получившие такое
поручение, отдельных же костров никто не разводил. Дневная порция выдавалась
из больших котлов - к ним в сумерках тянулась длинная цепочка
путешественников.
Валентина принялась стелить тюфяк для ночлега, а ее подруга взяла миски
и присоединилась к длинной очереди, зазмеившейся по всему лагерю.
Вернувшись, Розалан протянула Валентине миску.
- Фу! Этой бурдой разве что свиней кормить можно! - с отвращением
воскликнула придворная дама английской королевы и размахнулась, чтобы
выплеснуть сероватую водянистую массу на землю.
- Нет! - возмутилась Розалан, перехватывая миску. - Если сама не хочешь