"Сергей Михайлов. Шестое чувство" - читать интересную книгу автора

совершенно не предназначенное для подобных паломничеств помещение. Таким
образом, к концу третьей партии мне в затылок дышало не менее полусотни
жадных до зрелищ ртов. Третий мат исторг у толпы шахматных болельщиков
жуткий стон, в котором сквозило и разочарование, и сожаление, и страстное
желание залить горе вином, и порядком испугавшее меня намерение
определённой части сотрудников, преимущественно мужского пола, намылить мне
шею за халтуру, обман и надувательство. Я был окончательно уничтожен.
С победой закончив турнир, Евграф Юрьевич поднялся и удивлённым
взглядом окинул помещение. Толпа тут же притихла и затаилась в ожидании.
- Вы что, все ко мне? - спросил он тоном проголодавшегося людоеда.
Толпа всё поняла и безропотно стала рассасываться, попутно обливая
меня презрением, жалостью и возгласами типа "э-эх!", "халтурщик!" и "ну
что, съел?" Когда мы остались в своём первоначальном составе, то есть
впятером, шеф произнёс, небрежно смахивая шахматы в ящик стола:
- А теперь за работу, Николай Николаевич, за работу. Хватит
предаваться забавам - не место, да и не время.
Хороши забавы! Можно сказать, в душу плюнул, растоптал, выставил на
всеобщий позор, унизил на глазах у всего института - и это у него
называется забавой! Впрочем, и я хорош, нечего было хвост распускать,
словно павлин. Ведь если на то пошло, то у Иванова-Бельгийского я выиграл
обманом, применив недозволенный приём, что-то вроде допинга - вот за то и
страдаю. Если уж рассудить по справедливости, то я получил по заслугам.
Рано или поздно всё равно бы всё открылось - ведь эксперимент не вечен, - и
тогда мне пришлось бы краснеть не перед своими коллегами по работе, а,
скорее всего, перед лицом всего мира - на каком-нибудь международном
шахматном турнире - в Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айресе или, скажем, в
Нью-Васюках. Слава Богу, а также благодетелю моему, Евграфу Юрьевичу, что
всё закончилось, ещё толком и не успев начаться. Я наконец понял, что
лучшего выхода для себя из этого дурацкого положения я бы и желать не мог.
Как говорится, что Бог ни делает - всё к лучшему. Так что будем уповать на
Бога, случай и шефа моего, наимудрейшего Евграфа Юрьевича.
В тот же день я позвонил Иванову-Бельгийскому и отказался от участия
в предстоящем турнире, сославшись на внезапную командировку, срочную,
длительную и очень-очень далёкую. Мне кажется, гроссмейстер вздохнул с
облегчением - по крайней мере, выражая сожаление, он горячо, и даже слишком
горячо поблагодарил меня за этот звонок.
Шахматная эпопея закончилась также быстро, как и началась. И если уж
быть до конца справедливым, то одно благое дело (не считая, конечно, звонка
гроссмейстеру) я всё же сделал в тот злополучный день: Балбесов просто сиял
от восторга, смакуя моё падение с пьедестала. Что ж, если смысл жизни
заключён в благодеяниях, оказываемых нами нашим ближним, то в тот день,
судя по Балбесову, смысл жизни был постигнут мною весьма основательно.
К концу дня судьба преподнесла мне ещё одну неожиданность, вернее -
сюрприз. Не успел я войти в собственную квартиру, как нос к носу столкнулся
с женой моей Машей, которая заговорщически подмигнула, выпучила глаза и
громко зашептала мне в самое ухо:
- Там тебя гость дожидается. Говорит, на рыбалке познакомились.
Странный какой-то, всё молчит да улыбается.
Сердце моё забилось с бешеной силой. Нежели он?..
Я влетел в комнату, забыв снять один ботинок. Навстречу мне поднялся