"Сергей Михайлов. Шестое чувство" - читать интересную книгу автора - Как! Прямо сейчас? Здесь? - спросил я, не веря своим ушам.
- А почему бы, собственно, и нет? - спросил он. Тамара Андреевна ойкнула, Балбесов захихикал и запрядал ушами от восторга, а Петя-Петушок сотворил такое, от чего человек, знающий его, наверняка бы пришёл в неописуемый ужас, - он выключил плейер и снял наушники, а лицо его приняло осмысленное выражение. В этот самый момент в помещение заглянуло ещё несколько человек (принесла ж их нелёгкая!), чтобы выразить мне своё восхищение и если надо - предложить взаймы, - и тоже замерли в изумлении, услышав предложение шефа. Все смотрели на меня и ждали, что же я отвечу. А ответить я мог только одним - согласием, ибо теперь я не просто старший инженер Нерусский, а шахматный гений, и ответь я сейчас отказом, несмываемое пятно легло бы на мою репутацию как человека смелого и бесстрашного. Я просто обязан был принять вызов Евграфа Юрьевича, невзирая на то, что он начальник, а я подчинённый, невзирая на рабочее время, невзирая на явно провокационный характер самого предложения - невзирая ни на что. И я принял его. - Согласен! - махнул я рукой. - Была не была! - Три партии, идёт? - тут же подхватил Евграф Юрьевич, прищуривая один глаз. - Идёт! - снова махнул я. - Э-эх, гулять так гулять! Шеф тотчас же освободил свой стол от посторонних предметов, оставив только шахматную доску, и деловито предложил: - Играйте белыми, Николай Николаевич. Уступаю. - Нет, ну зачем же, - проявил я великодушие. - Я могу и чёрными. С Ивановым-Бельгийским я играл именно чёрными. счастье. Именно поэтому и уступите их мне: я очень боюсь проиграть. Особенно вам. В его словах звучала какая-то двусмысленность, но я никак не мог уловить её смысл. Тем более, что его мозг был закрыт для меня. И тут я вдруг осознал всю глубину пропасти, в которую увлекал меня Евграф Юрьевич. Ведь я не смогу прочесть ни одной его мысли, и, значит, я обречён на верный проигрыш: играть в шахматы я практически не умел. Даже если шеф не ахти какой игрок, то хуже меня он всё равно не сыграет - хуже, как говорится, некуда. Более того, я оказался в положении даже худшем, чем некий герой одной из песен Высоцкого, который мог себе позволить ненароком бицепс обнажить, мне же не дано было даже этого удовольствия - как-никак соперник был моим шефом. Одним словом, я понял, что дело стремительно и бесповоротно мчится к катастрофе. Я с треском проиграл все три партии. Евграф Юрьевич разделал меня под орех - причём так, что я даже глазом моргнуть не успел. Всё закончилось за какие-нибудь пятнадцать минут. Даже я, совершеннейший профан в шахматном деле, понял, насколько сильно играл мой шеф. Его комбинации были блестящи, стремительны и неожиданны. Шесть-семь ходов - и мне объявлялся мат. И какой мат! Любо-дорого посмотреть. Но самое обидное, самое неприятное было в другом. Весь мой позор проистекал в присутствии не только моих ближайших коллег по работе, но и множества других, порой совершенно посторонних, лиц, припёршихся с утра пораньше лицезреть гения в моём лице и насладиться общением с ним. Более того, как только весть о необычном турнире разнеслась по институту, толпы любопытных тут же хлынули в наше малогабаритное и |
|
|