"Сергей Михайлов. Шестое чувство" - читать интересную книгу автора

- Как! Прямо сейчас? Здесь? - спросил я, не веря своим ушам.
- А почему бы, собственно, и нет? - спросил он.
Тамара Андреевна ойкнула, Балбесов захихикал и запрядал ушами от
восторга, а Петя-Петушок сотворил такое, от чего человек, знающий его,
наверняка бы пришёл в неописуемый ужас, - он выключил плейер и снял
наушники, а лицо его приняло осмысленное выражение. В этот самый момент в
помещение заглянуло ещё несколько человек (принесла ж их нелёгкая!), чтобы
выразить мне своё восхищение и если надо - предложить взаймы, - и тоже
замерли в изумлении, услышав предложение шефа. Все смотрели на меня и
ждали, что же я отвечу. А ответить я мог только одним - согласием, ибо
теперь я не просто старший инженер Нерусский, а шахматный гений, и ответь я
сейчас отказом, несмываемое пятно легло бы на мою репутацию как человека
смелого и бесстрашного. Я просто обязан был принять вызов Евграфа Юрьевича,
невзирая на то, что он начальник, а я подчинённый, невзирая на рабочее
время, невзирая на явно провокационный характер самого предложения -
невзирая ни на что. И я принял его.
- Согласен! - махнул я рукой. - Была не была!
- Три партии, идёт? - тут же подхватил Евграф Юрьевич, прищуривая
один глаз.
- Идёт! - снова махнул я. - Э-эх, гулять так гулять!
Шеф тотчас же освободил свой стол от посторонних предметов, оставив
только шахматную доску, и деловито предложил:
- Играйте белыми, Николай Николаевич. Уступаю.
- Нет, ну зачем же, - проявил я великодушие. - Я могу и чёрными. С
Ивановым-Бельгийским я играл именно чёрными.
- О! - Евграф Юрьевич понимающе кивнул. - Я понимаю - чёрные приносят
счастье. Именно поэтому и уступите их мне: я очень боюсь проиграть.
Особенно вам.
В его словах звучала какая-то двусмысленность, но я никак не мог
уловить её смысл. Тем более, что его мозг был закрыт для меня.
И тут я вдруг осознал всю глубину пропасти, в которую увлекал меня
Евграф Юрьевич. Ведь я не смогу прочесть ни одной его мысли, и, значит, я
обречён на верный проигрыш: играть в шахматы я практически не умел. Даже
если шеф не ахти какой игрок, то хуже меня он всё равно не сыграет - хуже,
как говорится, некуда. Более того, я оказался в положении даже худшем, чем
некий герой одной из песен Высоцкого, который мог себе позволить ненароком
бицепс обнажить, мне же не дано было даже этого удовольствия - как-никак
соперник был моим шефом. Одним словом, я понял, что дело стремительно и
бесповоротно мчится к катастрофе.
Я с треском проиграл все три партии. Евграф Юрьевич разделал меня под
орех - причём так, что я даже глазом моргнуть не успел. Всё закончилось за
какие-нибудь пятнадцать минут. Даже я, совершеннейший профан в шахматном
деле, понял, насколько сильно играл мой шеф. Его комбинации были блестящи,
стремительны и неожиданны. Шесть-семь ходов - и мне объявлялся мат. И какой
мат! Любо-дорого посмотреть. Но самое обидное, самое неприятное было в
другом. Весь мой позор проистекал в присутствии не только моих ближайших
коллег по работе, но и множества других, порой совершенно посторонних, лиц,
припёршихся с утра пораньше лицезреть гения в моём лице и насладиться
общением с ним. Более того, как только весть о необычном турнире разнеслась
по институту, толпы любопытных тут же хлынули в наше малогабаритное и