"Сергей Михайлов. Шестое чувство" - читать интересную книгу автора"Занзибара" или "Оттоманской империи". Да, золотое было время!.. С тех пор
большинство бывших мальчишек забросили потрёпанные кляссеры на чердаки и вспоминают об увлечении детства лишь по великим праздникам, и то не каждый год. Я же сохранил в своей душе эту страсть по сей день и, признаюсь, не жалею об этом. Идя к ближайшему метро по тёмным сырым переулкам, я мысленно был всё ещё там, у старого чудакафилателиста, вызывая в памяти десятки и десятки марок, которые только что длинной чередой пронеслись перед моим восхищённым взором. Я ясно видел их: потёртые, прошедшие через многочисленные руки, порой теряющие ценность из-за повреждения перфорации, но тем не менее представляющие немалый исторический интерес, - и целые, не тронутые ничьей посторонней рукой и лишь пожелтевшие от времени и длительного хранения в пыльных альбомах экземпляры - всё это целительным бальзамом изливалось на мою страждущую душу и отвлекало от печальных дум. Я шёл и никак не мог вспомнить, каким же годом датирована та итальянская марка с портретами Гитлера и Муссолини, и сколько экземпляров из бесконечной серии с изображением профиля Гинденбурга удалось собрать моему коллекционеру - тридцать шесть или тридцать восемь?.. - Эй, отец, курево есть? - услышал я вдруг грубый, резкий голос. Я остановился. На противоположной стороне улицы, чуть впереди, чётко обозначились три фигуры молодых парней из клана "металлистов" - длинные, мокрые сосульки волос, ржавые цепи, заклёпки, наручники, кожаные куртки и плакат "Трэш - норма жизни!" Меня взяло сомнение, знают ли они вообще, что такое "трэш" (я-то знал, и причём весьма основательно - благодаря Василию, который с утра до ночи гонял свой "Панасоник"), и уж совершенно не был я нормой жизни. Вся эта демонстрация - дань моде, - решил я, - не более. При встрече с такими молодчиками я обычно старался обходить их стороной и не задевать, дабы не быть задетым самому, но в данном случае вопрос был обращён лично ко мне и не ответить на него я не мог. - Не курю, - соврал я, хотя курева у меня, действительно, не было. Я пошёл было дальше, но тут же услышал, как кто-то из них зло процедил сквозь зубы: - Жлоб! - и добавил нечто длинное и неподдающееся воспроизведению на бумаге. Мне бы пройти мимо и сделать вид, что я ничего не слышал, но какой-то дурацкий авантюризм и совершенно никчемное сейчас чувство собственного достоинства толкнули меня на этот опрометчивый шаг - я остановился, пересёк узкую улочку, проник телепатическим щупом в мозг каждого из них и вдруг брякнул со злорадством и решимостью утопленника: - Это кто, я жлоб? А пачку "Винстона" кто зажал, тоже я, скажешь? - Чево-о? - удивлённо промычал один из них, тот, что с наручниками на поясе. - Какую ещё пачку? Ты что, спятил, предок? - Ну, я тебе, положим, не предок, - распалялся я всё больше, - а пачку ты у Кинга свистнул, из его сумки, десять минут назад, когда вы у "Зарядья" тёрлись. Вру, скажешь? - Послушай, Дэн, что он несёт? - спросил у приятеля Кинг, тот что постарше и поздоровее. - А я почём знаю? - Дэн с нескрываемой злобой смотрел на меня, кулаки его сжались и захрустели от напряжения. |
|
|