"Вадим Михальчук. Глория ("Черная пустошь" #1) " - читать интересную книгу автора

участия совершили первую кражу в моей жизни.
Одна из буханок откатилась далеко от остальных и всё ещё крутилась на
булыжниках мостовой.
Один из мужчин на телеге, чуть не свалившийся от толчка, толкнул соседа
в бок и высказал сомнение в его умственных способностях. Тот не остался в
долгу и телега медленно двинулась вперед под ругань двух подвыпивших
возчиков.
Мои ноги пришли в движение и я побежал. Поджаристая буханка с аппетитно
выглядящей золотистой корочкой лежала на камнях и мои глаза ели её с бешеной
скоростью. Я бежал всё быстрее. Вот она совсем рядом, телега грохочет по
мостовой, мужчины всё ещё переругиваются. Мои руки протягиваются вперед и
пальцы на них жадно скрючены, как когти хищной птицы. Ругань вдруг
прекращается и мои руки хватают тёплый хлеб.
- Эй! - крик за спиной.
Мои руки прижимают хлеб к животу, хлеб теплый, как домашний кот, и от
него пахнет так, что мой рот наполняется голодной слюной. Живот урчит, как
голодный зверь.
- Эй, стой, козёл! - яростный вопль за спиной, - стой! Держи вора!
Держи вора! - пьяная глотка рвёт воздух на части, а я бегу-убегаю, и моя
сандалия шлёпает по булыжникам.
Мои ноги сами несут меня - одна улица, другая, переулок, площадь,
полная народа, я бегу сквозь толпу, ловко уклоняясь от прохожих.
- Эй, бешеный!
- Что ты несёшься, как ...
- Осторожней!
Всё остается за спиной - выкрики, удивлённые лица, протянутые руки,
острые углы локтей: всё это не имеет значения. Сейчас самое главное - хлеб,
прижатый к груди.
Ныряю в первый же переулок, проскочив между двумя прохожими. Бегу,
сворачиваю, снова сворачиваю, прислоняюсь к холодной стене, дышу
часто-часто, переводя дыхание, по моему лицу градом катится пот, рёбра ходят
ходуном. Мои грязные пальцы жадно впиваются в хлеб, взламывая хрустящую
корочку, и уходят в тёплую добрую мякоть. Хлеб ласкает мое горло тёплой
рукой, куски хлеба проваливаются в мой желудок, я давлюсь и глотаю, не
прожевав как следует.
Я ем, ем и никак не могу остановиться...
Вечер повис над городом. Пурпурные лучи заходящего солнца, как огненные
копья, пробиваются сквозь бесформенную гряду облаков, закрывающих горизонт,
рикошетят о стёкла домов и рассыпаются в тусклый свет заката. Солнце садится
в океан, приближается ночь, а мне некуда идти. Колючие куски засохшего
хлеба, спрятанные за пазухой, царапают мой живот.
На улицах люди спешат домой, к тёплой плите на кухне, к шипящим
чайникам, к жёнам, к детям, к горячему ужину, к разговорам за столом, к чаю
с булкой и маслом. Их ждут, разогревая кастрюли и сковородки, их жёны и
матери. Все возвращаются домой, потому что дом - это такое место, куда
возвращаешься всегда, в любую погоду и время года. Неважно, дворец это или
бедный дом с обшарпанными стенами, со скрипящей лестницей и резким запахом
котов в парадном. Два пролёта по лестнице - и скрипит, открываясь, знакомая
дверь, и ты входишь, садишься на ящик для обуви, посапывая, стягиваешь с
натруженных ног обувь, шевелишь затекшими пальцами. На скрип двери выходят