"Геннадий Михасенко. Неугомонные бездельники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Почему это погорел бы?
- Не было бы алиби.
- Кого? - Юрка сел.
- Алиби... Нет рыбы, - значит, не рыбачил, значит, огород Анечкин
обчищал. А тут рыба - алиби.
- Алиби, - передразнил Юрка. - Начитался, Славчина, всякой бузни!.. А
если бы не клевало?
- Погорел бы.
- Ха, академик!.. Ну, ладно, давайте в ножички играть. Первый!
Взрыхлив землю, мы принялись играть, сперва нехотя-вяло, потом все
оживляясь и оживляясь. Кон за коном - не заметили, как пролетело время и
мы проголодались опять. Первым почуял это Борька и напомнил, что у нас в
гараже остался с позавчера кусок копченой колбасы и едва начатая бутылка
лимонада. Мы обрадовались и решили опять сообща подкрепиться, прихватив
еще чего-нибудь из дома.
Только Генка выпучил глаза. По всей его физиономии была размазана
грязь, потому что он чаще других продувался в ножичек и чаще выгрызал из
земли штрафной колышек. Чем грязнее рожа, тем она бесстрашнее, но даже и
грязь не изменила Генку.
- В гараж? Через огород? После всего того? - ужаснулся он. -
Бешеные!.. Да я лучше умру с голода!
Упускать его не хотелось: и потому что он все-таки друг, и потому что
он обычно приносил с собой редкую и вкусную еду: то ананасовый компот, то
вареных креветок, то китайских орехов - нельзя было упускать Генку. Мы
давай его уговаривать, но он мотал головой так, что тряслись щеки.
Наконец, обозвав его трусом и ехидно пожелав ему успеха в
девчачье-кошачьем концерте, который, оказалось, все-таки состоится, мы
разбрелись, чтобы вскоре встретиться в гараже.
Дома я отодрал от хлеба горбушку, сунул в карман луковицу, взял уже
ополовиненную банку сгущенки и отправился.
Попасть в гараж было вовсе не просто. Сначала нужно было через
калитку против Бобкиных шмыгнуть в огород и смело-нетерпеливо направиться
к уборной, полускрытой подсолнухами. Если заметишь или почуешь слежку, то
так в уборную и заходи, если нет - юркни за "скворечню" и под ее
прикрытием прокрадись в конец огорода, к старому забору механических
мастерских, а там, в крапиве и конопле, наш тайный лаз в гараж.
Издали я увидел, как исчез в калитке опередивший меня Славка, потом
Юрка. Только было и я нацелился, как во двор влетела Пальма, овчарка из
двора через улицу, где не было ни клочка зелени. Перед самым моим носом
она с ходу перемахнула огородный заборчик и давай шастать в подсолнухах,
хапая какую-то траву. Тут же примчались ее хозяева, брат-очкарик и сестра,
с голубым бантом над левым ухом. Опасливо покосившись на меня, они
проскочили калитку, прицепили осмиревшую Пальму к поводку, вывели ее, и
она натужно, как буксир, потянула их прочь.
- Извините, - на бегу бросил братец, тычком пальца поправляя очки.
- Хоть килограмм! - небрежно ответил я, усмехнувшись, - они не
подозревали, что я такой же нарушитель границы, как и они.
- Можете и к нам собак приводить, - на ходу обернувшись, выпалила
сестра.
- Ладно! - крикнул я. - Дипломатия на собачьем уровне!