"Геннадий Михасенко. Милый Эп " - читать интересную книгу автора Она вздохнула:
- Бедняга!.. А кроме этого он что-нибудь умеет? Переводить, например, с английского? - Пока нет, но если научить... - Сначала я научу безжалостного хозяина. Все, Аскольд, давай заниматься, а то ничего не успеем! Валя сказала, что лучше начать с уроков, чтобы потом не беспокоиться о них. Я согласился. Мы сели за круглый стол, как министры враждующих стран, и разложили учебники... Я не смотрел на Валю впрямую, но видел все ее движения, и мне было приятно знать, что в любой миг я могу посмотреть прямо и увижу ее не в воображении, а тут, в метре от себя... Мозг мой работал какими-то импульсами: я то удивительно четко все понимал, то вдруг все обрывалось, даже цифры и буквы уплывали из фокуса и пропадали вовсе. Тогда я прикрывал глаза ладонью и тайно глядел сквозь пальцы на Валины брови, ресницы, тонкий нос и на губы, которые то шевелились просто так, то аккуратно поигрывали разлохмаченным кончиком косы... В один из моментов сосредоточенности передо мной легла бумажка с цепочкой слов. Я прочитал: "Аскольд - ask old - спроси, старый!" Усмехнувшись, я ответил: "Что спросить, молодая?" "Что хочешь!" Откуда-то из глубины тела ударил жар, как в школе, когда я огрел Зефа папкой, и я, чувствуя, что невыносимо краснею, вдруг написал: "Хочу поцеловать тебя!" Я написал это и в шутку и всерьез и целиков вверился Вале: если примет уйдет. Не поднимая головы, я передвинул бумажку и плотно, до звона в ушах, зажмурился, ожидая реакции - шума, падения стула или, может, шлепка по башке, но время тянулось космически медленно, я не выдержав пытки, открыл глаза - бумажка уже лежала передо мною. "Когда?" - прочитал я, и новая волна жара окатила меня: слава богу, шутка принята! "Сейчас!" - смелее приписал я. "Нет, в пять часов!" - ответила Валя. Не стесняясь - шутить так шутить! - я обернулся к ходикам - без десяти пять - и весело глянул на Валю, думая встретить ее насмешливую улыбку. Но Валя не смотрела на меня, она преспокойно учила. Я словно ожегся и отвел глаза. Конечно, чему тут улыбаться! Шутка до того глупа, что дальше некуда!.. Пристыженный, я уткнулся в историю и, буксуя на фразе о борьбе Плеханова с народниками, стал разносить себя в пух и прах!.. Говорил, держись, так нет, шутить полез, Мольер! Ну и моргай теперь!.. Правда, время шутки еще не истекло, может, именно в пять Валя простительно рассмеется и развеет эту дурацкую неловкость. И в голове моей тотчас заработал неведомый счетчик, отщелкивая секунды и минуты. На Валю я больше не смотрел - ни тайно, ни явно. Я, как НЗ, хранил этот последний взгляд, который виновато-конфузливо брошу на нее, когда часы ударят... Сначала в ходиках пробудится жужжалка, и лишь потом забьет важно и раскатисто. Несколько раз мне уже чудилось это жужжание, и я вздрагивал, но это машины проносились под окном, а настоящее жужжание я прозевал - часы ударили вдруг. - Пять! - вырвалось у меня. - Пять, - сказала Валя. |
|
|