"Михаил Михеев. Песец подкрался незамеченным" - читать интересную книгу автора

вся мигающая какими-то лампочками. Надписи на аппаратуре кругом непонятные,
даже буквы (или пиктограммы? Фиг поймешь) незнакомые. В Китае делали небось.
Свет... Вот свет заслуживал отдельного описания. Он был какой-то
неестественный, молочно-белый и лился не из каких-то скрытых панелей, а,
казалось, отовсюду, не оставляя места для теней. Однако в нынешнюю эру
высоких технологий это тоже удивительным не казалось и простенький
логический анализ говорил о том, что Василий находится в больнице. В
одиночной палате, похоже. Двери, правда, не видать, но это, скорее, заслуга
цвета краски и освещения. И все-таки что-то резало глаза. Что?
Лишь спустя несколько секунд он понял. Руки. Точнее, пальцы. Нет, они
никуда не делись - они просто стали другими. Да и кисти рук тоже изменились.
Исчезли мелкие шрамы, исчез несводимый казалось бы след от химического
ожога, исчезли многочисленные мозоли, а кожа, которая на тыльной стороне
ладоней была вечно сухая и постоянно трескалась,[8] да так, что из сеточки
мелких трещин сочилась кровь, теперь была гладкая и розовая, как у младенца.
А ведь мороз должен был окончательно ее испоганить.
Пальцы же - это вообще отдельная тема. Мало того, что они выглядели
ЗДОРОВЫМИ, хотя, казалось бы, после прогулки по лесу должны были просто
отвалиться, так они еще и форму изменили. Нет, как и раньше, они были
толстыми, как сардельки, вполне способные согнуть гвоздь. Молодые лаборантки
всегда удивлялись, как бывший мастер спорта по самбо этими самыми пальцами
виртуозно управляется не только со сравнительно грубыми приборами, но и с
колбами-пробирками. Потом привыкали. Однако теперь эти пальцы, бывшие для
широкой, как лопата, ладони несколько коротковатыми, смотрелись вполне
пропорционально. Невероятно, но факт - казалось, кто-то добавил пальцам по
паре сантиметров.
Василий резко сел. Голова на мгновение закружилась, но в общем и целом
самочувствие осталось на уровне и неприятных сюрпризов не последовало.
Правда, все тело было облеплено какими-то датчиками на присосках, которые он
с каким-то злорадным удовольствием ободрал. Никаких санкций не последовало -
только медицинский аппарат озарился серией протестующих вспышек, абсолютно,
впрочем, беззвучных. А вот когда он, неловко повернувшись на в меру жесткой,
но на удивление низкой кровати, попытался встать, голова закружилась так,
что он чудом не упал. С усилием разогнулся - и обнаружил, что между макушкой
и потолком всего ничего. Попробовал сделать шаг - и, потеряв равновесие,
едва не упал. Схватился за кровать - и неловким движением буквально вырвал
из нее кусок гнутой металлической спинки, от неожиданности потерял
равновесие и сел на пол. Что-то странное творилось с ним и с этим надо было
срочно разобраться.
Осторожно, буквально двумя пальцами Василий положил железку на кровать.
Руки и ноги слушались не то чтобы плохо - скорее, непривычно. Изменились
пропорции - все до единой. Казалось, тело было... Это было странное
ощущение - свое и в то же время чужое. Руки и ноги стали длиннее, исчезли
шрамы и, похоже, все до единой родинки. Тело... Насколько можно было
рассмотреть без зеркала, на нем не было ни грамма жира, что неудивительно
после марш-броска по лесу. А вот откуда взялись мускулы? После того, как
Ковалев забросил спорт, красотой фигуры он не блистал, а тут прямо хоть в
модельный бизнес иди. Мышцы твердые, рельефные, не перекачанные, как у
культуристов, а что называется "самое то". Он ощупал лицо - вроде не
изменилось, хотя без зеркала, конечно, не поймешь. Опустил взгляд... Да, все