"Сергей Михеенков. Пречистое Поле " - читать интересную книгу автора

этой силой. Ну, признайся, думал?
- Мы с Иваном окопы и пулеметы не кинули. До самой последней
возможности. А то, что ты испугался... Да, страшно было. Только не одному
тебе было страшно. Ладно, разберемся. Утром разберемся. Утром все придут.
Все. Вот и решим, что с тобой делать. Им тоже было страшно. Только они окопы
не бросали. Ты им в глаза посмотришь.
- Я искупил! Я ж искупил свою вину, Гриша! Кр-ровью!
- Искупил? Нет, Осип, ты своей вины вовек не искупишь. Помнишь,
пехотинцев наших на той переправе немцы посекли из пулеметов? Считай, что
это ты их там оставил. Ты, Осип. Ты.
- У меня тогда пулемет заклинило.
- Врешь. Иван твой пулемет проверял. И патроны все целенькими остались.
А мы с Иваном надеялись, что ты нас прикрываешь. У, гад! - Григорий
замахнулся, но ударить не ударил. Осипок втянул голову в плечи и закрыл
глаза. - Моя б воля, я бы тебя - без суда...
- Я в штрафной роте... Гриша, может, ты не знаешь, я ж в штрафной роте
воевал. Искупал. Кровью искупал. Шесть разов в атаку ходил. По шесть атак
чтобы, редко кто, Гриша... А я ходил. Я все искупил. Всю вину.
- Ты думаешь, время прошло, все шито-крыто? Никто Десну тебе не
напомнит? Никто за полицейскую повязку не спросит? А как ты солдаток...
Тоже, думаешь, забыто? Герой войны... Орденоносец... Перед пионерами небось
выступаешь? Ну? Говори, выступаешь перед пионерами? - Григорий нагнулся к
нему, схватил за ворот белой нательной рубахи, рванул на себя, и тот,
задыхаясь и хрипя, закивал:
- Выступаю, Гриша. Было раза три. Нет, два. Два раза всего выступал.
Перед праздниками. Два. Два раза, Гриша.
- Перед какими ж. праздниками?
- Выступал-то? Перед Днем Советской Армии и перед Днем Победы. Праздник
такой... у нас...
- Нет, Осип, не пощадят тебя мужики. Не простят. Ладно. Отвечай на
следующий вопрос: паек в кооперации как участник войны й как имеющий ранение
тоже получаешь? А? Говори!
- Получаю. Дают ведь. Решение такое приняли. Объявили: так, мол, и
так... Я и получаю.
- Исправно дают?
- Исправно. Сам председатель сельсовета, сам Степан Петрович Дорошенков
за этим следит.
- Ну и шкура же ты, Осип, - брезгливо, сквозь зубы процедил Григорий и
разжал пальцы. Грузное тело Оснпка осело на землю. - Шкура. А хорошим
пулеметчиком был. Ну, ладно. Иди. Вставай и иди.
- Куда?
- Куда хочешь. И вспомни до утра все, что на совести у тебя. Судить
тебя будем.
- Как - судить?
- Так. По законам военного времени. Расскажешь людям все.
Григорий ушел. Когда утихли за надворными постройками его громкие шаги,
Осипок с трудом поднялся и, кряхтя и держась за поясницу, поплелся к дому.
Раза два или три наступил на оборки кальсон, они трещали и, видимо,
пооборвались, и Осипок уже не обращал на них внимания. Если бы сейчас
кто-нибудь даже запалил его недавно построенный здесь, на отшибе, словно на