"Сергей Михеенков. Пречистое Поле " - читать интересную книгу автора

Глава четвертая. ВЫСТРЕЛ

Григорий обошел Пречистое Поле, постоял возле некоторых дворов,
вспоминая прежний порядок села, впрочем, мало изменившийся с тех пор, как он
в последний прощальный раз окинул его с большака, уходя вместе с другими
мужиками на станцию. Все здесь было вроде бы то же, но и не то. И чем
пристальнее он вглядывался теперь в лик родного селища, тем больше находил
на нем изъянов и признаков усталости то ли от непомерной ноши, то ли от
небрежения, неухоженности и запустения.
Сколько лет прошло, - сколько ж минуло с тех пор годов? Да уж почти
полвека. Полвека. Да. Вон как довоенные дворы состарились, к земле пошли. А
новины мало. Такую войну вынесли - а ради чего? Ради какого счастья?
Счастья-то не видать. Худо сельчане живут. Вон и постройки, новые которые,
не-
Срадостные какие-то, наличники даже неокрашенные, черные, тыны
похилились. Крыши на хлевах в прохудинах. Видать, и скотины в них небогато.
Да и колхозные скотные дворы тоже не порадовали солдатского глаза.
Стены на подпорках, ворота все будто нарочно навозом обмазаны, едва висят на
расхлябанных петлях - кузнеца у них, что ли, нет? вокруг жижа стоит. Болото
болотом. Раньше такого разора не было. Вот посмотрят мужики, вздохнул
Григорий, не возрадуются. Обозлятся. Что ж это такое? Или уж хозяйствовать
пречистопольцы разучились? Кажись, никогда такого не бывало. Колхоз крепкий
был, зажиточный. Никогда соседям не завидовали. Это к нам все ехали, охали,
завидовали. Один только лен какой большой доход давал. Хороший лен растили.
Любо-дорого поглядеть было. Скирды какие высоченные ставили. А семян сколько
намолачивали. Несколько обозов на Новоалександровскую отправляли. Зимами
бабы да старухи пряли нити. Из волокна. Волокно шелковистое, как добрые
волосы у опрятной девки после бани. Вытканное и отбеленное полотно
невозможно было отличить от покупного, фабричного. А плотники... Да таких
плотников, как в Пречистом Поле, нигде в округе не было отродясь. Или,
может, некому уже стало хозяйствовать? Может, и так. Вон сколько выпадов на
улице: три дома стоят, а на месте четвертого только бугор один остался,
иван-чаем да чернобылом, порос.
Павла не спала. Встретила его под навесом, одним боком покосившимся
книзу, набранным когда-то доброй, а теперь почерневшей, рассохшейся и
расшеперившейся дранкой. "Как ушел, - подумал Григорий, - видно, так и
стояла тут, ждала". И сказал:
- Не спишь, Павла?
Он остановился перед крыльцом на белой стежке, окропленной кое-где
падающей с трав росой, и посмотрел на Павлу.
- Да какой нынче сон, Гриша, - ответила она.
Еще темень густо лохматилась повсеместно, еще млели в сонном безветрии
черные листья яблонь и ракит, отягченные осевшим на них бродячим
туманом-полуночником, а в полях за селом зарницей вздрогнула и зарозовела
как-то в одноразье ясная полоска. Сразу и звезды померкли, уменьшились,
будто отдалились, только одна, над самой той полоской, все так же блестела,
мерцая и переливаясь, и даже стала еще ярче, хотя и должна была бы погаснуть
вовсе и первой из всех. С низкого крыльца михалищинского дома была видна и
та дальняя полоска, и звезда та, и большак, вернее, часть его, поворот к
выгону. Большак белел, как речная излучина. Остальное закрывал черный