"Николай Михин. Дача Долгорукова (хроника пятидесятых)(Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

поборов страх, вышла на улицу, и сразу оттуда раздались ее
всхлипывающие крики. Валя выскочила следом за ней... Уже
доносятся рыдания и всхлипы сразу двоих...
- Пап, выйди, ради Бога, что ж там такое творится?..
Праздник на носу, а тут - на тебе: убийство...
Николай Иванович вскочил, отбросив газету, схватил топор и
выскочил в сенцы. На какое-то время всхлипывания и рыдания
прекратились... Послышался какой-то говор... Затем в избу вошел
хозяин, раздраженно бросил топор к печке, и ни слова не говоря,
сел на кровать, снова раскрыв газету. Колька с испугом наблюдал
за происходящим. Мать была в полуобморочном состоянии. Вслед за
дедом в избу ввалились бабка и Валентина. Они держались за
животы и неудержимо хохотали, сотрясаясь всем телом. Кольке
врезалось в память: льет бабушка его матери на грудь холодную
воду из ковшика, а рука трясется от смеха. Действительно: и
смех, и грех. Виновницей происшествия оказалась Дашуха
Похлебка. Она заблудилась и пошла не к своему дому, а правее, к
речке; увидев воду, взяла еще правее: снова вода. Так она и
ходила по юсовскому лугу, пока не увидела огонек окошечка
пятистенки Николая Ивановича. На этот огонек она и пошла. Когда
вышла хозяйка и, увидев Похлебку в байковом одеяле, разразилась
смехом, та не могла ничего понять и все твердила:
- Гражданочка, я куды попала-то? Я - Дашуха Ильичева из
Юсово,
Похлебкой кличут, может слыхали? Я у Николая Ивановича в
бане парилась, а домой не попасть. Куды ни сунусь - вода. Куды
я хоть попала-то? Не в Кривополянье?..
Тоже самое несколько другими словами она повторила, когда
увидела перед собой молодую девку, тем более, что вышедшая
первой баба ее не слушает, а ржет, как глупая. Но не смогла
удержаться от смеха и молодая. Обе хохотали от души: весь вид
потерпевшей способствовал этому. Она недоуменно обращалась к
ним со своей бедой, что еще больше смешило женщин. Их
придыхания и были приняты в избе за рыдания и всхлипывания.
Дед выскочил с топором над головой, весь в белом.
- Скажи ты им, милай, чего ж они разоржались-то... Ведь я
заблудилась. Куды ни сунусь - вода. Я - Дашуха Ильичева... У
Николая Ивановича в бане... - Тут она вдруг осеклась. Два
глаза сверкнули на деда из-под байкового одеяла...
- Ох, Коля... Да ведь это - ты!?.
Дед ушел сразу, а за ним и бабка с Валей. Дашуха,
обескураженная, постояла, постояла и, будто бы сразу придя в
себя, спокойно пошла по направлению к своему дому, до которого
и было-то всего метров четыреста.
На следующий день Николай Иванович вышагивал по лужам в
резиновых сапогах на работу в колхоз. Дашуха вышла из избы,
когда он проходил мимо. Раскланялись. Дед спросил:
- Скажи, гражданочка, как мне тут в колхоз-то пройти?..
Куда ни сунусь - вода...
- Ну, уж ты теперь начнешь... Насмешник... А-а... - Она